Как бы случайно, на берегу сидел Майя Палландо, серебристо-синий, словно отражённое в реке летнее небо.

— Музыка сотворила Арду, — спокойно произнёс Айну. — И в каждом из нас звучат её отголоски. Увы, Тему Изначальную не вместить ни одному существу, и даже Арда не вобрала в себя всей Айнулиндалэ. К счастью или сожалению, часть музыки рассеялась в бездне Эа, и каждый из Айнур смирился с потерей значительной доли трудов. Ныне мы имеем то, что имеем, и всё, поющееся голосами живых, тоже основано на Песне Творения.

— И почему же тогда папу осудили за музыку? — задали вновь свой вопрос дети Лауранаро и Тинденис.

— Не было суда, — покачал головой Палландо. — Для чего нужен суд, если Лауранаро — не преступник? Валар просто извлекли урок из прежней чудовищной ошибки, когда не помогли Феанаро Куруфинвэ в момент скорби.

Взрослые и детские глаза посмотрели без веры, Финдиэль взглянула на Майя с мольбой о помощи.

— Я решил, что прежде, чем принимать приглашение короля Ингвэ, нам стоит посетить Сады Вала Ирмо, — твёрдо произнёс Элеммиро, сжимая руку жены, не дожидаясь ответа Айну. — Но не Лауранаро и Тинденис, поскольку они остались в Лориэне, выбрав уединение, и никого к себе не звали. Мы посетим тех, кто…

Последние слова удивили даже вроде бы всезнающего Айну. Воцарилось молчание.

— Собираемся в путь, — улыбнулся менестрель. — Палландо, проводишь нас, чтобы мы добрались быстрее?

Получив согласие, Элеммиро посмотрел куда-то сквозь священную твердь горы Таникветиль.

— Уходя в Сады, сестра оставила мне песню, — произнёс он отрешённо. — Сказала: она должна быть спета. Полагаю, лучше именно тем строкам звучать здесь сейчас, нежели бессмысленной злобе, направленной общим врагом против наших благодетелей устами бессильного перед могуществом Творцов эльфа.

Финдиэль всхлипнула и крепко обняла супруга. Эльфийка помнила, как поначалу пыталась протестовать, кричать, будто старший сын ни в чём не виновен, но, немного остыв, поняла — на этот путь вставать поздно. Если не нравится покровительство Валар, следовало уходить в Средиземье. Но момент упущен, этого больше нельзя сделать, поэтому…

— Налей ещё вина, мой венценосный брат, 

Я так устала пить его одна…

В бокале плещет влага хмельного серебра, 

Один глоток — и нам пора 

Умчаться в вихре по Дороге Сна! — запел Элеммиро, и его голос зазвучал словно издалека, незнакомыми нотами, будто это и не аманэльда пел вовсе.

— Мы не выбираем, — сказал неожиданно для всех, кроме дочери Нарнис, Майя Палландо, — когда и где родиться. Мы не можем предусмотреть всего. Но как жить ту жизнь, что выпала на нашу долю, решать только нам.

— По Дороге Сна пришпорь коня!

Здесь трава сверкнула сталью, 

Кровью — алый цвет на конце клинка. 

Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали 

Призраками ветра на века. 

Тинданаро и Лауренис переглянулись. В Форменоссэ никогда не ощущалось столь могущественное волшебство, и музыка не звучала так… Нереально. Песня походила на пугающее пророчество, двойняшки насторожились.

— Так выпьем же ещё — есть время до утра, 

А впереди дорога так длинна.

Ты — мой бессмертный брат, а я — тебе сестра, 

И ветер свеж, и ночь темна, 

И нами выбран путь — Дорога Сна.

Эльфы и Айну оседлали коней, поспешили петляющей тропой вниз по склону. Валинор погружался в вечерний сумрак, жара спадала, ветер с гор принёс прохладу и бриллиантовую пыль.

— По Дороге Сна — тихий звон подков,

Лёг плащом туман на плечи, 

Стал короной иней на челе. 

Остриём дождя, тенью облаков стали мы с тобою легче, 

Чем перо у сокола в крыле. 

Так выпьем же ещё, бесславна наша роль, 

Лихая доля нам отведена:

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль — 

Земля одна, метель одна, 

И вьётся впереди Дорога Сна.

Палландо сосредоточенно молчал, и дорога под копытами проносилась всё стремительнее.

— По Дороге Сна — мимо мира потерь.

Мимо душ, что полнятся гневом.

Что нам до того, как живёт земля? 

Только никогда, мой брат-менестрель,

Ты не найдёшь себе королеву, 

А я не найду себе короля. 

И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда, 

Прошу тебя — налей ещё вина; 

Смотри — на дне мерцает прощальная звезда; 

Я осушу бокал до дна… 

И с лёгким сердцем — по Дороге Сна!

По Дороге Сна.

Примечание к части Песня гр. Мельница "Дорога Сна"

Любимый народ Моргота

Мелинаро посмотрел в окно на стремительно уезжающую семью. Ощущение неправильности происходящего поначалу огорчало, но быстро растворилось в осознании: можно безнаказанно делать, что хочется. Сейчас никто не осудит за попытки осуществить мечту.

Тайную. Пугающую. Прекрасную! И безнадёжную.

Руки сами собой взяли одну из любимых лир отца. Серебристые струны напоминали покрытую росой паутину, их пение всегда казалось Мелинаро каким-то особенно волшебным.

Сегодня это, как никогда, к месту.

Поспешив прочь из дома, напоминавшего хрустальную статуэтку, эльф не замечал привычной сверкающей красоты вокруг, думая лишь о цели пути. Только бы получилось поговорить! Только бы не струсить!

На Валимар опускался прозрачный, трепещущий алмазным блеском сумрак. В эльфийском городе, россыпью дивных кристаллов выросшем на теневом склоне священной горы, всегда гостили Майяр, готовые поддержать беседу или песню, но шанс встретить именно ту, кого ищешь, был не слишком велик.

— Я люблю тебя! — прошептал, представляя прекрасный таинственный образ, эльф. — Пожалуйста, не останься безразличной!

Остановившись на нешироком перевале между отвесными склонами и посмотрев на загорающиеся в темнеющем небе искры, Мелинаро заиграл. Вдалеке остановились гулявшие около города Эльдар, заслушались, оценивая.

— Ночь закрыла прошлого листы, — полилась песня. Образ любимой всё ярче рисовался перед глазами, Мелинаро уже почти поверил, что видит Майэ на самом деле. — Одни мы в мире — я и ты,

В руке твоей моя рука.

Шанс судьбой даётся только раз.

И мир всё лучшее отдаст,

Что берегли для нас века.

Слышавшие музыку