- Просто? – угрюмо взглянув на Кимико, Давид поёжился. - И что со мной произойдёт? Я типа умру и воскресну?

- Нет, скорее уснёте и окажетесь во сне неподалёку от места, где поймали Фроста. Именно в этот день. Ваше тело останется здесь, в то же время оно ненадолго возникнет и там. Не знаю, насколько точны эти данные, но старайтесь не упускать из виду что-либо подозрительное и будьте крайне осторожны. Выйдите на след Фроста и покончите со всем этим.

- Пф. Думаешь, я сам этого не хочу? Сколько у меня будет времени?

- Девяносто девять минут. Именно на такой промежуток времени рассчитана технология. По крайней мере, при заводских установках. И тут в бой вступает теория относительности: для меня ваши полтора часа пройдут за считанные секунды. Мне даже не придётся ждать. Убьёте Фальстрёма там – он мгновенно исчезнет здесь. По истечении времени вы вернётесь в своё тело. В проектируемой реальности вы можете поступать с остальными людьми так, как вам вздумается: их данные не впечатаны в исходный код, они играют роль проекций параллаксного подсознания.

- Прям квантовый скачок какой-то.

- Вполне исчерпывающее определение.

- Учёные, мать их за ногу!

- На самом деле мы хорошие, - девушка одарила Мариуса робкой улыбкой.

- Если всё пройдет успешно, то я расцелую тебя, кроха.

- Я обязательно обсужу это с Задирой. Итак, звуковая дорожка готова. Вперёд?

Давид кивнул и улёгся на ледяной пол. Руки тряслись от холода, впрочем, как и всё тело. Сведённые челюсти стучались друг об друга, точно камнедробилки.

- Поехали, - скомандовал он.

Кимико вручила ему наушники. Когда Давид их надел, японка коснулась экрана пальцами. В этот же момент в голове Мариуса раздался протяжный гул. Переливаясь из одного обертона в другой, он завораживал и гипнотизировал. Не прошло и десяти секунд, как Давид потерял связь с реальностью. Он словно провалился в сон, а скорее, ощутил, что совсем недавно витал в облаках, а сейчас просыпался. Белые круги перед глазами трансформировались в разнообразные цветные массивы. Настолько причудливые, что даже представить их было сложно - будто калейдоскопы проносились перед ним со сверхзвуковой скоростью. То росли. То уменьшались, как медузы. Яркий трип объял его разум, и даже холод, до этого вынуждающий колотиться, ушёл на задний план, а затем и вовсе пропал.

15. Лес, политый кровью

Самочувствие было не то что бы неприятным... скорее просто непривычным, оттого очень странным. Сначала Давид Мариус подумал, что всё, что произошло с ним накануне - красочный трип, и он вот-вот услышит очередное «Забивай ещё» от Коджо. Затем он понял, что находится не в камере, а под турелью, на залитом кровью полу, и положение его оставляет желать лучшего. Потом он вспомнил Кимико и сообразил, что Коджо уже нет в живых. И только когда Давид открыл глаза и увидел простирающуюся вдаль автостраду, по бокам от которой выстроились полуголые стволы елей, он окончательно осознал, что с ним произошло. Окинув хмурым взглядом небо, тёмно-синее сверху и ярко-бордовое у горизонта, он сначала захотел улыбнуться, но потом передумал.

«Добро пожаловать в Норвегию, Дэви».

Первым делом Мариус решил внимательно себя осмотреть. Выпачканные в болотной тине ботинки Northcity. Помятые, словно так и не постиранные и наспех вытянутые из корзины штанцы. Синяя джинсовая куртка с закатанными рукавами и кепка, натянутая на лоб. После тюремного комбеза весь этот маскарад показался Давиду нелепым и даже в какой-то степени дисгармоничным. Мариус сидел на дорожной сумке у обочины. Его окружал смешанный и на удивление густой лес. Облачные кляксы повисли прямо над головой, как подвешенные на верёвках ошмётки поролона. Приближался вечер, начинало темнеть, и единственным ориентиром во всей этой случайно образовавшейся картинке являлось зарево, алеющее вдалеке и дающее понять, что солнце вот-вот покинет этот день, а ночь проглотит свет без жалости и промедления. Вся эта обстановка не вселяла доверия. Давид провёл ладонью по лицу: борода и усы на месте. Даже татуировки на пальцах остались. «Будь я проклят, неужели сработало?» - спонтанно возникший вопрос не требовал ответа. Давид взглянул на наручные часы: без десяти девять.

Время пошло.

Через полтора часа он должен вернуться назад, в своё время, к Кимико.

Естественно, предварительно прикончив Фроста.

Эта ситуация позабавила Мариуса, и он даже сравнил её с каким-нибудь испытанием. С самым сложным режимом стрелялки от первого лица, где тебя высаживают неизвестно где, без оружия, амуниции и еды, а твоя задача - как можно скорее отыскать волыну посерьёзнее и грохнуть противника. Ни сохранений, ни прицела, ни бонусных аптечек. Всё происходящее сопровождалось странным чувством дежа вю. Ощущение реалистичности происходящего балансировало на грани с чьей-то недовершённой фантазией. Давид поднялся на ноги и ощупал карманы. В задних - ключи с брелоком-открывалкой. В передних - жвачка, монетка и несколько скомканных купюр. Документов при себе не оказалось. Мариус вздохнул – сигаретами в карманах даже не пахло, а курить хотелось всё сильнее. Согнувшись над сумкой, он начал интенсивно в ней копошиться. Невыносимо отвратно пахнущие носки. Пачка презервативов. Кроссовки. Самоучитель английского. Пустая бутылка из-под пива. Давид вспомнил про тяжёлый режим игры и поморщился:

- Дрянное барахло. Ни оружия, ни сигарет. Ни черта!

Закрыв сумку, он дал ей мощного пинка и осмотрелся. Небольшие ёлки, растущие едва ли не на асфальте, выглядели так, словно их обработал в хлам пьяный дровосек: скрюченные ветви торчали в стороны, иголки местами повыдерганы, шишки поклёваны. Прям над Давидом возвышалась одинокая сосна - кривая, как буква «Г». Изредка с одного дерева на другое перелетали стаи маленьких пташек; издали они напоминали летучих мышей. Запах хвои, витающий в свежем воздухе, пьянил и дурманил. Машин вдалеке не наблюдалось. Давид прошёлся вдоль трассы, однако далеко от сумки отходить не стал - она казалась ему якорем, способным удержать в этом сюрреалистичном мире.

- Фрост, мать твою, ты слышишь меня?.. Ау, придурок!.. Кимико, ты на связи?

Ответа не последовало. Давид вернулся к сумке, плюхнулся на неё и принялся жевать сорванную по пути травинку.

Небо мрачнело на глазах; мрачнело, как озеро, в которое сливают нефтяные отходы. Карканье ворон становилось громче с каждой подползающей тучей. Это показалось Мариусу странным, однако он решил, что во всём виновата тюрьма, и к природным явлениям, которых он