ВОСТОК

Хребты Макарири весной невероятно красивы: нежные, зеленые юбки, светло-коричневые борозды-складки, седые пики, похожие на белоснежные вуали, — дух захватывало каждый раз при виде величавых неприступных исполинов.

Небольшая тучка, как предвестница беды, висела, порванная в клочья, ее края паклями свисали, почти касаясь воздушных локонов ковыля.

Холмы обрывались утесами. Под одним из таких утесов замер отряд воинов. Они ждали экспедицию из Диких земель. На этот раз те должны были вернуться не только с солью, но и со всем, что может пригодиться для будущей войны с захватчиками из-за океана. В лагере их ждали свежие лошади, смена одежды и женщины.

Разведчики Диких земель вызывали трепет и уважение. Поэтому, как только их головы показались над холмом, ожидающие повскакивали с мест и суетливо забегали в приготовлениях.

Головы героев, добывающих за хребтами Макарири ценные ресурсы, были на пиках. А пики несли дикари. Бесчисленная толпа дикарей.

ЗАПАД

На побережье океана вблизи Шалье в Зеленой бухте шла грандиозная подготовка.

Враг высадится здесь, — о том утверждали сведения, полученные главным судьей от шпиона, напавшего на дворец в Гавани Гирей.

Лагерь разбили в спешке, но теперь его обустраивали и постоянно следили за гладью Ди-дора.

Гарнизон насчитывал тысячу нанятых каргхаров, расположившихся собственным лагерем в цветущем персиковом саду у скалы Сокол, и три сотни отборных воинов из личной гвардии Владетеля — для них строились временные казармы.

Возглавлял войско сам Джелисткон, военный советник Владетеля, погибшего в результате кровавого заговора жестокого Рауккара. Люди до сих пор не могли прийти в себя после неожиданной новости о попытке главного эклиотика узурпировать власть, и аплодировали стоя, когда на площади объявили приказ первого советника Кайранджахау о результатах расследования по горячим следам и казни Раука.

Нападение на сокровищницу, измена Раука, вынужденный побег детей Адана Гирей, угроза вторжения — в это непростое для Тэи время никто, кроме Кайрана, не рискнул принять на себя бремя правления. Народ был за то ему безмерно благодарен. Народ верил всему, что ему скармливали под соусом временной приостановки повышения налогов и раздачи подарков в виде горсти соли и уличных фонарей со светящимися камнями.

Кайран ежедневно получал донесения из лагеря: о безусловной готовности к встрече с захватчиками, о чистом небе на горизонте, о воинственном духе защитников, но правды в тех донесениях было не больше, чем в официальных новостях о перевороте в дворцовых стенах.

И день, когда наблюдатели засекли стремительно приближающуюся точку в небе, настал.

Тревожно загудел горн.

Суматоха, поднявшаяся в гарнизоне, замерла, когда на берег в облачке песчаной пыли резко приземлился человек в оранжевой рясе верхом на диковинном звере с длинными, мощными ногами и длинной шеей. Он слез с животного, поправил сбрую, погладил его по ярким перьям и просто остался там ждать, сосредоточенно рассматривая собравшихся.

Джелисткон, выждав время — не прибудет ли еще кто — и получив от наблюдателей подтверждение того, что небо чисто, выдвинулся с отрядом из десяти сильнейших воинов верхом на илори.

Пройдя половину пути, он дал знак сопровождающим остановиться, а оставшуюся сотню шагов решил дойти один. Он подумал, что негоже противника-одиночку встречать целым отрядом лучших мелиновых бойцов.

Бледный человек в оранжевом балахоне, свободно спадающем до самого песка, был выбрит налысо. На лице отсутствовали брови, а во лбу, в углублении черепа, был вставлен прозрачный кристалл и закреплен вшитыми под кожу зубцами. Глаза холодным, цепким взглядом ощупывали военного советника, так и не спрыгнувшего с седла.

Его животное взирало свысока, крутя маленькой щуплой головкой с алым гребешком. Даже сидя верхом на илори, самой крупной породы лошади, советник был ниже этой чудной скотины, прыгающей на огромные расстояния. На груди и на недоразвитых крыльях красовались легкие доспехи с вышитыми цветами. Илори недовольно фыркала и явно нервничала в присутствии иноземного зверя.

— Тебя прислали для переговоров? — с нескрываемым презрением громогласно спросил Джелисткон. Он был облачен в аманкул, улучшенный мелиновыми пластинами и украшенный резьбой с вкраплением золота. Не дождавшись немедленного и раболепного ответа, он скривил рот и задал следующий вопрос: — Ты — главный?

— Нет. — Пришелец из заокеанских земель вкрадчиво ухмыльнулся. — Я сын Турана, Верховного пийрана Илкадии. Сам он на кораблях и прибудет с армией позже.

— Зачем? — Джелситкона бросало в холод от вида камня во лбу иноземца, но он изо всех сил старался держаться надменно, чтобы у врага не возникло сомнений в превосходстве воинов Тэи.

— Мы идем с миссией спасения. — При этих словах чужак слегка склонил голову, и советнику этот жест показался хорошим предзнаменованием.

— Спасать идете? — Он напыщенно хмыкнул. — Кого же?

— Вас.

— Нас? От кого?!

— От вас же самих! — голос был раздражительно завышен. — Мы проследим, чтобы вы не учинили новый Катаклизм.

— И тебя прислали, чтобы передать это послание?

— И чтобы я разбил это никчемное войско. — Он кивнул на толпу готовых сражаться воинов.

— Одного? — Джелисткон не выдержал и расхохотался.

Но прибывший парламентер никак не отреагировал, хотя было видно, что спокойствие давалось тому нелегко. Выждав, когда вражеский командир от души насмеется, он сказал притворно миролюбиво:

— Зачем десять ног, чтобы раздавить сотню муравьев? Достаточно одной.

— Это кто тут муравьи?! — в гневе заорал Джелисткон и выхватил меч.

Но не успел тот занести оружие, как чужак сжал кулак и, немного отклонившись от вздыбившейся лошади, хищно улыбнулся. Кристалл во лбу вспыхнул белым, а смятое сердце советника перестало биться.

Джелисткон с округленными от страха и удивления глазами грузно вывалился из седла и упал.

Со стороны лагеря раздались звуки тревоги: гудок горна, взволнованное ржание лошадей, крики и команды к построению.