От этих ее слов я вдруг почувствовала себя невероятно легкой. Могла ли я желать большего! Это похоже на какой-то сон… Прекрасный, замечательный сон.

Одна единственная ворона вдруг каркнула над моей головой. Я посмотрела на эту ворону, потом взгляд мой переместился на желтые стены и темные окна. В одном из этих окон я вдруг увидела смутный силуэт Линды. Дочка Григоровича наблюдала за нами…

– Я приду. – Ответила я Клементине. – Обязательно приду.

– Мы будем ждать тебя…

Ворона закричала вновь…

***

Ночь была чернильно-темной. Выглянув в окно у себя в палате, я не увидела на небе звезд. Единственными немногочисленными звездочками были светящиеся окна клиники Григоровича.

Но на моем этаже свет давно погасили.

Конечно, ведь уже глубокая ночь, безветренная, безлунная и беззвездная…

Сжимая пальцами холодный подоконник, я наконец решила – пора, и двинулась к выходу из палаты.

Мои милые бродяги ждали меня, и все мое естество сладко трепетало, когда я думала о времени, что мы проведем вместе.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, я побрела по темному коридору в палату Клементины.

Сердце мое билось быстро. Видимо, я и вправду привязалась к бродягам. На секунду мне даже представилось, как мы путешествуем все втроем – я, Клементина, Феликс. Как едем на электричке, или шагаем по пыльной дороге навстречу солнцу. Смогла бы я променять ту жизнь, которая есть у меня сейчас, на что-то подобное? Я бы научилась играть на чем-нибудь, и развлекала людей в городах, а они платили бы мне звонкой монетой. Прекрасно, но… Нет! Как же я могу уйти от своего названного отца?! От человека, который подарил мне новую жизнь, и силу?! Я же так люблю его, хочу помогать ему во всем и оберегать. Уж кого-кого, а его я никогда не покину…

Однако… сегодня ночью, я, возможно, забуду о нем ненадолго. Какой бы я ни была сильной, но любовь и дружба нужны даже мне. Мне нужен кто-то, с кем я могла бы общаться, проводить время, делить горести и печали. Раньше я думала, что Линда подойдет для этого. Но Линда стала отдаляться, а бродяги были так близки и так прекрасны!

Мои глаза уже давно привыкли к темноте… И все же, войдя в палату Клементины, я сначала почти ничего не увидела, ведь шторы на окне были задвинуты, что сгустило тьму еще более.

Но потом я услышала чье-то дыхание, и голос Феликса произнес:

– Ты и вправду пришла.

Он дотронулся до моего запястья, потом мягко обхватил его, и увлек меня за собой.

– Здравствуй, Ева. – Это уже произнесла Клементина, когда я присела на край кровати рядом с ней.

– Мы бы сыграли тебе в этой темноте, Ева. – Вновь заговорил Феликс. – И это согрело бы твою душу. Ты ведь даже не знаешь, как мы играем. Люди смеются и плачут слушая, ведь играя мы изливаем на них свет, что заключен внутри нас. Музыка – это самая настоящая магия, и я сомневаюсь, что есть в мире волшебство сильнее.

Они сидели совсем рядом со мной, и я чувствовала тепло исходящее от их тел. Как же приятно было ощущать это тепло! Оно, казалось, проникало через мою кожу и добиралось до самого сердца, которое билось сейчас очень спокойно и ровно.

– Но псы Григоровича забрали наши инструменты и не думают отдавать. – Продолжил Феликс. – А я ведь просил Линду об этом. Но она пропустила мои просьбы мимо ушей, хотя притворяется доброй.

– Она добрая. – Возразила я. – Я знаю ее достаточно давно, чтобы сказать – она действительно очень добрая.

Мне захотелось обнять бродяг, и я сделала это, прижала их к себе обеими руками, и несмотря на неприятные разговоры о Линде, почувствовала себя совсем уж счастливой.

– Что ты думаешь о тумане, Ева? О том, который приходит каждую субботу.

– Ну, я знаю, что это не просто туман. Он ядовит, смертельно-ядовит, если дышать им достаточно долго. И он таит в себе нечто. Он может являть призраков, и наверняка в нем скрывается кое-что похуже.

– Ты права. – Согласился Феликс. – Когда мы были на свободе, то прятались от этого тумана в заброшенных домах. Мы видели призраков и чудовищ, но я всегда сомневался в их реальности. До определенного времени я думал, что Туман – это какой-то ядовитый газ, биологическое оружие, эксперименты военных. Но нет. Это некий колдовской морок. И создали его вовсе не люди! Я видел в тумане своего покойного дедушку, а Клементина - давным-давно почившую тетю. Но они были не так страшны, как другое… Высокая рогатая фигура с синими светящимися глазами. Это что-то напало на нас, и мы едва смогли унести ноги, а вслед нам звучал зловещий смех… Что-то происходит, Ева! Что-то творится со всем этим чертовым миром! Может раньше было и по-другому, но сейчас мир полон чудес. Страшных чудес…

Я задумалась. Да, чудеса случаются. И чаще всего именно страшные. Я ведь и сама являюсь чудом. Способен ли обычный человек управлять своими костьми? Я – самое настоящее чудо, а доктор Григорович – самый настоящий волшебник.

Неожиданный свет фонаря, на насколько секунд, ослепил меня. Я вздрогнула и сощурилась.

– Не бойся. – Рассмеялся Феликс. Фонарик был в его руке, совсем маленький, карманный… Он на деле давал не так уж много света, но после кромешной тьмы был для меня невероятно ярок.

– Где ты взял его? – Спросила я.

– Сегодня, на процедурах, эта докторица Линда пыталась что-то высмотреть в моем горле с помощью него. – Феликс вновь рассмеялся, но уже тише. – Но она та еще растяпа, и мне удалось его стащить. Славная вещь. Смотри, как он светит уютно… Разве тебе не уютно здесь, с нами? Взгляни, Ева…

Я посмотрела, сначала на Феликса, а потом на его возлюбленную – Клементину, и сказала:

– Безумно уютно. Безумно хорошо. Мне уже давно не было так хорошо. Вообще я очень рада, что у меня теперь есть вы.

Все это было чистой правдой.

Потом мы, оставив серьезные темы, шутили и рассказывали друг