Фишера упирается мне в задницу и он почти наверняка не спит. Я делила постель с достаточным количеством людей, чтобы по их дыханию понять, в сознании они или нет, и дыхание Фишера не было поверхностным, как у человека, все еще погруженного в сон. Оно было глубоким и слишком размеренным, и я почувствовала, как он напрягся у меня за спиной.

Он собирается встать и выйти из спальни.

Он повернется к тебе спиной и скажет, что не хочет видеть тебя здесь.

Он скажет какую-нибудь гадость, чтобы ты ушла.

Я придумывала один ужасный вариант развития событий за другим, волнение захлестывало меня… но ничего из этого не происходило. Рука Фишера все еще была под моей рубашкой, но теперь едва касалась меня, расслабившись во сне. Материал, которым я перевязывала грудь, за ночь распустился и задрался, и костяшки его пальцев задевали нижнюю часть моей левой груди. Очень медленно, но с явным намерением Фишер снова прижал ладонь к моей грудной клетке. Я прикусила губу, внезапно запаниковав, мое сердцебиение участилось, когда он провел кончиками пальцев по нижней части моей груди, едва касаясь ее…

Он спрашивал моего согласия.

Ты этого хочешь?

Я могла выбрать, что ответить. Если бы я сжалась и отодвинулась от него, я знала, что он уберет руку и отпустит меня. Мы оба встанем, продолжим свой день, и на этом все закончится. Дверь между нами закроется.

Или…

Или.

К черту.

Я не хотела, чтобы дверь закрывалась.

Прерывисто вздохнув, я выгнула спину и прижалась задницей к члену Фишера. Боги и грешники, он был чертовски твердым. Он издал хриплый стон, его дыхание опалило мою шею, заставив кожу покрыться мурашками. Его пальцы крепко сжали мои ребра, и я позволила своим глазам закрыться, наслаждаясь предвкушением того, что должно было произойти.

Казалось, что между нами существовал некий негласный договор не нарушать молчания. Он двигался медленно, словно давая мне время передумать. Покачав бедрами, он показал мне, насколько тверд его член и что он собирается с ним делать.

Я уже знала, каково это, когда он внутри меня, но казалось, что сейчас все будет иначе, чем в прошлый раз. Напряжение, нарастающее между нами, было пронизано энергией иного рода, обещанием большего. Я чувствовала, как она распространяется по поверхности моей кожи, обжигая жаром там, где его руки скользили по моему животу.

Мой позвоночник выгнулся дугой, и волна желания ударила прямо между ног, когда Фишер прижался лбом к моему затылку и застонал.

Я хотела его. Больше, чем вернуться домой. Боги и мученики, какой сестрой я стала из-за него? Хейден нуждался во мне. Элрой тоже. Но в данный момент, когда его запах лишал меня всякого здравого смысла и заменял собой весь гребаный мир, я не могла чувствовать себя плохо из-за этого. Позже у меня будет много времени для самобичевания, но сейчас…

Нос Фишера коснулся моего уха, и у меня вырвался вздох. Как описать свои чувства, когда такой мужчина, как Кингфишер, тяжело дышит тебе в ухо? Это нелегко сделать. Сначала появилась дрожь. Она началась на шее и распространилась по всему телу, покалывая затылок и проложив огненную дорожку вниз по спине, отскакивая от каждого позвонка. Когда она достигла крестца, то превратилась в нечто иное. В нечто тяжелое. В животе образовался тугой клубок, он нарастал, опускался ниже, отдаваясь между бедер так, что мне приходилось сжимать ноги, чтобы облегчить это ощущение.

Дрожь.

Боль.

А потом — желание.

Оно бушевало так жарко, что создавало вихрь энергии, вожделения и потребности, который вращался внутри меня так быстро, что мне казалось, что я должна вскочить с кровати и закричать или, черт возьми, ударить что-нибудь.

Сейчас, сейчас, сейчас…

Желание пульсировало в моей крови. Словно услышав его зов, Фишер сильно сжал мою грудь, наконец-то перестав делать вид, что этого может не быть. Выкрутив мой сосок, он повел бедрами вверх с такой силой, что я почувствовала набухшую головку его эрекции у себя на пояснице. Острая боль пронзила обе мои груди и пронеслась между ног, и мне показалось, что он дразнит мой клитор одновременно с чувствительным бутоном соска.

— Ах! — Я была готова умолять его войти в меня, но я не хотела говорить. Были и другие слова, которые нужно было сказать в первую очередь, если бы мы нарушили наше молчание сейчас. То, что произошло прошлой ночью, было ужасно и для него, и для меня. Это безвозвратно изменило наши отношения, и я не думала, что кто-то из нас готов к этому. Поэтому я крепко сжала губы и прильнула к нему, когда он просунул вторую руку под меня и обхватил обеими руками. Разминая одной рукой мою грудь, он грубо дернул пуговицу на поясе, а другую руку запустил в переднюю часть моих брюк.

Когда он побудил меня раздвинуть ноги и погрузил пальцы между моими складками, он обнаружил, насколько я мокрая, и глухо зарычал. Звук был таким мужественным и хищным, что я чуть не лишилась рассудка.

— Трахни меня. Пожалуйста, трахни меня.

— Возьми меня.

— Сделай своей.

Зубы Кингфишера впились в мочку моего уха, когда он начал теребить набухший комок нервов у меня между ног, и мой разум мгновенно отключился. Его рот. Его руки. Его член. Это были единственные вещи, которые имели значение. Он знал, как прикасаться ко мне. Как довести меня до исступления. То, как он поглаживал мой клитор, находя идеальный баланс давления и скорости, говорило о многих часах, проведенных за изучением женского тела. Время было потрачено с пользой, насколько я могла судить. Сейчас я пожинала плоды этого опыта.

Я бесстыдно прижималась к нему и получала от его прикосновений все, что мне было нужно, двигаясь навстречу его руке, ласкавшей меня.

— Заставь меня кончить своими пальцами.

— Придуши меня.

— Прижми меня к себе и трахай, пока я не закричу.

Фишер издал звериный, отчаянный стон в изгиб моей шеи, как будто он мог читать мои мысли и знал все те грязные вещи, которые я хотела, чтобы он со мной сделал. Как будто он