Он бездумно вонзался в меня, хрипел, а потом оторвал свой рот от моей кожи и зарычал, словно умирал.

Нет. Не умирал.

Он словно перерождался.

Мир понемногу возвращался в нашу реальность, как снежинки, падающие с потолка. Потребовалось немало времени, чтобы мое тело перестало дрожать. Как и в прошлый раз, когда я пришла в себя, Фишер лежал за моей спиной абсолютно неподвижно, как мертвый, не дыша. Только на этот раз он держал меня изо всех сил. Он не отпускал меня.

Свежий, горячий хлеб. С маслом. Вкусный.

В животе заурчало, веки дрогнули и открылись. Я обнаружила, что прижимаюсь к храпящему лису. Оникс лениво приоткрыл глаза, и, клянусь богами, мне показалось, что он улыбнулся мне.

— Ты воняешь, — сказала я, погладив его по голове. — Тебе нужна ванна. И больше не спать в кровати.

Он оскалил зубы, прижал уши и спрыгнул с кровати, исчезнув в открытом дверном проеме спальни. Похоже, ему не понравилось мое предложение принять ванну.

Вздохнув и ощутив приятную боль, я откинулась на смятые простыни и уставилась в потолок, наблюдая, как пылинки кружатся в золотистом утреннем воздухе. Где, черт возьми, был Фишер? Я задала этот вопрос с долей смирения. Если я его знала, он уже вернулся в Иннир, взбешенный и злой. А я брошена здесь на три дня из-за его неспособности управлять своими гребаными чувствами. Я повернула голову, и мое сердце замерло при виде крошечной капельки засохшей крови, испачкавшей простыни рядом со мной.

Моя кровь.

Фишер укусил меня.

В голове стало пусто. Я позволила этой мысли всплыть в моей голове. Я не пыталась ее обработать. Я достигла предела своих возможностей, пытаясь проанализировать все, что произошло после Зеркального зала. Это был лишь еще один пункт очень длинного и запутанного списка, с которым мне когда-нибудь придется разобраться. Пока же все, что я знала, — это то, что я сама хотела этого. Я попросила об этом, и, кстати, мы с Фишером теперь могли говорить друг с другом мысленно.

Снова появился запах свежей выпечки и сливочного масла, но на этот раз к нему добавился тончайший привкус сахара. И кофе. Именно мысль о кофе заставила меня в конце концов подняться с постели. Пошатываясь и испытывая легкое головокружение, я завернулась в простыню и отправилась на поиски источника запаха.

В гостиную квартиры лился свет. С мебели и картин были сняты пыльные простыни, открывая уютное пространство, полное мелких сокровищ, книг и безделушек, которые придавали этому месту ощущение домашнего уюта. На полке над камином стояло множество стеклянных банок, наполненных огрызками древесного угля и кистей.

Фишер сидел за круглым столом у окна, вытянув перед собой длинные ноги. Солнечный свет золотил одну сторону его лица, смягчая резкие очертания челюсти и гордую линию носа. Он смотрел в окно, наблюдая, как ветви дерева по другую сторону стекла мягко покачиваются на ветру. Он казался погруженным в свои мысли. Даже расслабленным. Какая-то часть меня не хотела сообщать о моем присутствии. После того, каким напряженным он был в последнее время, мне нравилось, что он наслаждался моментом покоя. А я, как оказалось, была гребаной трусихой. Нужно было еще многое обсудить, а я боялась этого разговора. Он мог закончиться только плохо, и…

Фишер закрыл глаза, позволяя солнечным бликам играть на его лице.

— Я не знал, какой кофе ты пьешь, — мягко сказал он.

Черт.

— Как давно ты знаешь, что я здесь?

Он грустно улыбнулся.

— Я всегда знаю, где ты, малышка Оша. — Открыв глаза, он повернулся и посмотрел на меня. Улыбка приобрела опасный оттенок, когда он увидел, что на мне.

— Я бы оделась, — объяснила я, — но в той сумке, которую ты для меня собрал, не было никакой одежды. Я ценю твою заботу о моей безопасности, но четыре разных метательных ножа, полевой набор для перевязки и бутылка виски — это, пожалуй, перебор. Не помешали бы чистая пара белья и зубная щетка.

Это вызвало у него смех.

— Справедливое замечание. Я учту. В следующий раз будет только два ножа и походная фляга. Плюс нижнее белье и зубная щетка.

Я тихонько рассмеялась.

— Я хотела надеть вчерашнюю одежду, но потом нашла ее в кровати, изорванную в клочья, и эта идея тоже отпала.

— Не волнуйся. Я с радостью исправлю свое упущение. — Взмахнув рукой, Фишер создал волну мерцающего дыма. Распространившись по ковру в мою сторону, он закружился вокруг моих лодыжек, словно дружелюбный кот, желающий, чтобы его погладили. Поднимаясь вверх по ногам, он заставлял мою кожу покалывать от тепла, оставляя за собой роскошный черный шелк. Брюки были свободными. Топ — красивым, достаточно длинным, чтобы прикрыть живот, но и только, и украшенным тонким кружевом вдоль выреза. Магия Фишера, судя по всему, посчитала нижнее белье избыточным — мои набухшие соски были хорошо видны сквозь прозрачную ткань.

Я вскинула бровь, а затем посмотрела вниз на свою грудь.

— Ты часто представляешь меня в таком виде?

— Когда я представляю тебя, малышка Оша, на тебе очень редко бывает одежда.

О, ничего себе. Ладно. Кровь прилила к моим щекам, приятное тепло разлилось по лицу. Я опустила голову, глядя на свои босые ноги, давая себе время привыкнуть к мысли, что Фишер не собирается быть невыносимым дерьмом этим утром. То, что он все еще был здесь, само по себе стало неожиданностью, но это заявление шокировало, к этому я пока не была готова.

— Проходи и садись. Поешь, — сказал он.

Я определенно могла это сделать. Я была ужасно голодна. Я присоединилась к нему за столом, сев справа от него, чтобы смотреть в окно и наблюдать за тем, как Баллард просыпается, пока я ем. Фишер слегка ухмыльнулся, когда я наклонилась через стол и набросилась на маленькие пирожные, миниатюрные тортики с заварным кремом и нарезанные кубиками фрукты.

— Что?

— Ничего. Совсем ничего, — сказал Фишер, его голос был полон смеха.

— Может, мне пойти и… О, боги! Фишер! Что за…? — Я почувствовала,