— Фишер?

Он вздрогнул, услышав мой голос. Его руки сжались в кулаки, вцепившись в простыни.

— Уходи, — сказал Фишер срывающимся голосом. Он наблюдал за мной краем глаза, хотя его голова на подушке не двигалась.

— Что случилось? Ты…

— Уходи!

— Я не могу просто уйти. С тобой что-то не так.

— Со мной все будет в порядке. Я… — По его лицу пронеслась волна боли, глаза закатились. Он стиснул зубы и выкрикнул злобное проклятие на языке древних фей. — Черт! Остановись! Остановись, остановись, остановись, — повторял он. — Пожалуйста. Остановись… — Приступ, судорога, черт возьми, что бы это ни было, причиняющее ему столько страданий, утихло, и я с замиранием сердца наблюдала, как его тело опускается обратно на матрас. Как только его спина выровнялась на кровати, дрожь возобновилась.

Я приняла решение и сказала:

— Я собираюсь найти кого-нибудь. Ты не в порядке.

— Нет! Нет. — Фишер попытался сглотнуть, но это показалось ему слишком болезненным, поэтому он прочистил горло. — Это скоро закончится, — поспешно произнес он.

— Как скоро?

— Через… час. Может, два. Я… буду в порядке.

— Фишер, нет! Тебе нужна помощь. Я должна найти целителя.

— Просто… пожалуйста. Принеси мне воды. Это поможет. А потом… возвращайся обратно в постель. Поспи немного…

Да. Конечно. Поспи. Когда он страдает от боли в соседней комнате и кричит во всю мощь своих легких. Этого не будет. Он был таким чертовски упрямым.

— Я вернусь через секунду, — сказала я ему. Все свечи давным-давно потухли, а я не обладала магией, которая могла бы просто вызвать пламя, когда оно мне нужно, поэтому я отправилась на поиски. В гостиной я раздвинула шторы и возблагодарила богов за то, что луна осветила мебель и все остальные предметы, которые стояли между мной и кухней.

В одном из шкафов я нашла пыльный стакан, наполнила его из кувшина, стоявшего на серванте, и так быстро, как только могла, вернулась к Фишеру. В мое отсутствие Оникс запрыгнул на кровать и прижался к боку мужчины, положив голову Фишеру на живот. Когда я вошла в комнату, он заскулил, переводя взгляд с меня на Фишера, как будто пытался мне что-то сказать.

— Ты можешь поднять голову? — спросила я.

— Нет. Я не могу пошевелить… ничем. — Фишер закрыл глаза и крепко зажмурился.

— Хорошо. Тогда я тебе помогу.

— Просто… поставь его на тумбочку. Я… выпью позже. — Каждое слово давалось ему с трудом. Его тело было так напряжено, что казалось, сухожилия на шее и руках вот-вот лопнут.

— Я не оставлю тебя здесь в таком состоянии, идиот. — Я забралась на кровать и приподняла его голову. Мне потребовалось немало усилий, чтобы просунуть руки под его плечи и приподнять его торс настолько, чтобы я могла пристроиться сзади, но я справилась. Прислонившись спиной к изголовью, я позволила ему прижаться ко мне так, что его голова оказалась у меня на животе, а мои ноги — по обе стороны от его тела. Он не протестовал, когда я поднесла стакан к его губам и осторожно влила в рот немного воды. Ему потребовалось много времени, чтобы напиться, но, конечно, он осушил весь стакан.

— Теперь ты можешь идти. Я думаю, это… проходит.

Он нес полную чушь. Если судить по его дрожи, то следующий приступ только начинался.

— Я никуда не пойду.

Волосы мокрыми темными прядями прилипли к лицу. Его глаза встретились с моими, и мое сердце замерло на два удара, когда я увидела ртуть в его правом глазу. Она пульсировала, закрывая почти всю радужку, оставляя лишь маленький полумесяц зеленого цвета, пробившийся сквозь нее.

— Я заставлю тебя уйти, если… если придется, — выдавил он из себя.

Заставит меня? О, он бы заставил меня, не так ли? Этот гребаный мудак. Я пыталась помочь ему, а он решил оттолкнуть меня. Как он мог так бесить, даже когда был беспомощен и терял сознание от боли? Я ответила ему четко, чтобы не осталось никакого недопонимания.

— Если ты используешь клятву, которой добился от меня обманом, чтобы заставить меня покинуть эту комнату прямо сейчас, я никогда не прощу тебя. Я найду способ сделать твою жизнь абсолютно невыносимой. И вообще, пока мы здесь и так мило беседуем об этом, ты больше никогда не будешь принуждать меня против моей воли. Ты меня услышал? Ты понял?

— Мне не нужно…

— Я не шучу, Фишер. Если у тебя есть хоть капля уважения ко мне, если я тебе хоть немного небезразлична, ты никогда, никогда больше не будешь принуждать меня. Ты меня понимаешь?

Он облизнул губы, прожигая меня взглядом. Несмотря на то, что он видел меня перевернутой, он, похоже, смог разглядеть ярость на моем лице, потому что его веки сомкнулись, и он слабо кивнул.

— Я… понимаю.

— Отлично. А теперь перестань прогонять меня. Я остаюсь.

Снова кивок.

— Хорошо.

Следующие четыре часа — не один, не два, четыре — были тяжелыми. Оникс прятал нос в простынях, когда очередная волна боли и исступления накрывала Фишера. Я держала его изо всех сил, когда его тело сводило судорогой и он выгибался на кровати, но это, похоже, не помогало, и я позволила ему напрягаться и дрожать. Цепочка на шее Фишера прилипла к его коже, кулон со скрещенными кинжалами, обвитыми виноградными лозами, покоился во впадине горла, мокрый от пота, а я смотрела на эту проклятую штуковину, недоумевая, какого черта она не выполняет свою функцию. Все дело было во ртути. В этом у меня не было никаких сомнений. Даже если бы я не заметила, как сильно она растеклась по его радужке, я бы догадалась об этом по словам, которые постоянно звучали в глубине моего сознания.

Аннорат мор!

Аннорат мор!

Аннорат мор!

Гремело в моих ушах.

Несло мрачное предзнаменование.

В самые темные часы ночи, когда луну, должно быть, закрыли тучи, а в комнате сгустились тени, Фишер ненадолго затих.

— Расскажи мне что-нибудь. Отвлеки меня. Иногда