оказался совсем не крепким и вызывал лишь сладкое, теплое ощущение в груди. Фишер не сопротивлялся, когда ему снова и снова подливали, что меня удивило. Он вопросительно выгнул бровь, заметив, что я наблюдаю за тем, как он осушает свою шестую кружку.

— В чем дело? — спросил он.

— Да так. Я просто подумала, что ты остановишься после двух кружек или около того. Я ждала, что ты скажешь что-то вроде… — Я прочистила горло, понизив голос. — Хороший воин никогда не притупляет свои чувства выпивкой. Я всегда должен быть готов к бою.

Фишер откинулся в кресле:

— По-твоему, я такой?

— Да, — ответила я.

— Чушь собачья. Я не говорю так претенциозно.

— Ты говоришь еще хуже. Эй! — Крошечная девочка-фея с розовыми крылышками балансировала на краю моей тарелки, пытаясь стащить одно из моих печений «Беттелл». Печенье было почти такого же размера, как она сама. Оно расплющило бы ее, если бы упало сверху. Она закричала пронзительно и сердито, когда я отобрала его. — Ты же можешь пораниться, — пожурила я ее. — Как ты себе представляла, что будешь лететь и нести его одновременно?

Трудно было разобрать, что она ответила, но я была почти уверена, что расслышала слова «не твое» и «дело», а также еще несколько красочных выражений, добавленных для пущей убедительности. Я притворилась глубоко оскорбленной, но все же разломила печенье на маленькие кусочки и положил их на тарелку для нее. — Вот. Теперь тебе будет легче с этим справиться. Не за что.

Она сделала грубый жест рукой, но взяла кусочек и улетела прочь. Когда я обернулась к Фишеру, он откинулся в кресле и пристально наблюдал за мной. Заметив, как дрогнули уголки его рта, я ухватилась за возможность подразнить его.

— Ты собираешься улыбнуться, Кингфишер Аджунских Врат?

— А что, если да? — ответил он очень ровным, спокойным тоном.

— Я могу сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз я была свидетелем того, как ты это делаешь. Никто мне не поверит, когда мы вернемся в лагерь.

Тогда он все-таки улыбнулся, медленно и печально, отвернув голову и поигрывая вилкой.

— Они поверят тебе, малышка Оша. Они все не раз видели, как я улыбаюсь.

— Только не в последнее время? — прошептала я.

— Нет. Не в последнее время. В последнее время улыбаться очень трудно. — Его адамово яблоко дернулось. — Хотя последнее время становится легче.

Он казался расслабленным, но в его плечах чувствовалось напряжение, которое я замечала, даже если никто другой этого не видел. Серебристый блеск в его глазах стал безумным. Я прижала кончик языка к внутренней стороне зубов, чтобы не испортить момент неуместными вопросами, но я знала, что он страдает. Он всегда страдал.

Аннорат мор!

Аннорат мор!

Аннорат мор!

Голоса доносились из ниоткуда, громкие и полные ужаса.

Аннорат мор!

Аннорат мор!

Аннорат мор!

Громче. Быстрее. Громче. Еще быстрее.

Я вцепилась в край стола, не в силах вздохнуть из-за рева в голове…

— Саэрис? Дорогая девочка, ты меня слышишь? С тобой все в порядке?

Баллард снова обрел резкость. Тарелка валялась на полу у моих ног, а трава была усеяна печеньем «Беттелл». Кингфишер смотрел на меня широко раскрытыми от шока глазами. Заговорила Венди, ее голос был полон беспокойства. Я сидела неподвижно, застыв как доска, а она прижимала тыльную сторону ладони к моему лбу.

— Температуры нет. Ты в порядке, Саэрис? С тобой что-то не так.

— Да. Я в порядке. Я… — Я тяжело сглотнула. — У меня просто немного закружилась голова, вот и все. — О, нет. Это заметили не только Фишер и Венди. Группа у костра прекратила разговоры и наблюдала за нами. Пара женщин-фей, прислонившихся к стволу массивного дуба в двадцати футах, тоже тихо переговаривались, их глаза были полны беспокойства, когда они смотрели на нас. Я подавила тревогу и улыбнулась как можно убедительнее. — Правда, со мной все в порядке, даю слово.

Он знает. Он понял, что ты что-то услышала.

Тоненький голосок в моей голове был прав. Фишер был белым как полотно и выглядел встревоженным, когда отодвинул свой стул, чтобы поднять мою тарелку.

— Это был долгий день, — сказал он, ставя тарелку обратно на стол. — Мы слишком много ели и пили, я думаю. Усталость берет свое.

Венди кивнула.

— Конечно. Конечно. Ну, ты же знаешь, куда идти, не так ли? Хотя, полагаю, прошло уже много времени. Ты помнишь дорогу?

Фишер добродушно усмехнулся и обнял старушку одной рукой.

— В остальном я, может, и не идеален, но память у меня отличная, — сказал он. — Спокойной ночи, Венди.

Я тоже обняла женщину, и у меня защипало в глазах от такого удивительного проявления материнской теплоты. Она все еще кричала нам вслед, желая спокойной ночи, когда Оникс помчался впереди нас по тропинке, зажав в зубах печенье.

Мы возвращались в Калиш. Фишер ни за что не согласился бы остаться здесь после этого странного эпизода. Но он не стал открывать темные врата и тащить меня обратно через них, как я думала. Он молча вел меня вдоль линии деревьев и мимо причудливых домиков, выстроившихся вдоль дорожки. Он пару раз развел руки в стороны, прежде чем засунуть их в карманы — казалось, он не знал, что с ними делать.

Тропинки, ведущие в лес, были достаточно широкими, чтобы по ним могла проехать небольшая тележка. Но они были пустынны, поскольку все еще оставались на поляне, наслаждаясь праздником.

Фишер остановился посреди тропинки так неожиданно, что я чуть не врезалась в его спину.

— Те слова, которые ты произнесла там. Зачем ты это сделала? — спросил он.

Я произнесла их вслух? Черт.

— Я не знаю. Правда, не знаю. Это вырвалось само собой. Я сидела там, слушала, как ты говоришь что-то про улыбку, а потом бац. Это было все, что я могла услышать. Аннорат мор. Аннорат мор. Аннорат м…

— Прекрати. — Фишер поднял руку, словно щит. — Не… повторяй этого. Пожалуйста, замолчи. — В моем