– Где похищенное?! – заторопился Гуляев.

– Да. Это самое главное, – Гутенко не дал договорить. – Всё спрятали в гараже на Исаевском ручье, в подвале. Представляете, – иконы в сыром подвале?! Я заехал глянуть через месяц, – так иконы в замшелые доски превратились, а которые и в труху. Только те, что я спас, и остались. На картинах аж кракелюры потекли! Вандалы! Об искусстве без понятия! А в том же ряду, через два гаража, у них – склад оружия. Сам не видел, но – проговорились.

Вдруг захлопал в ладоши.

– Ну, что вола крутим? Быстро распределяемся по группам и – на задержания. Я своё сделал: адреса и явки как на ладони выложил! Теперь ваш черёд, парни!

Оперативники только переглядывались, огорошенные. С таким никто из них не сталкивался. Кажется, наводчик вошел в роль и ощущал себя ловким отважным опером, внедрившимся в банду и теперь руководившим её разоблачением.

Гутенко увели в Ленкомнату писать явку с повинной, – справа и слева его сопровождали два сотрудника, срочно присланные из Инспекции по личному составу, – специально охранять выявленного «крота». Руководство УВД опасалось самосуда, – ненавистью к предателю кипел весь отдел вплоть до уборщицы.

Наступил черёд безотлагательных действий. Слишком много народу оказалось задействовано. И, соответственно, с каждой минутой возрастал риск утечки информации.

Меншутин сработал быстро и качественно. Не прошло и часа как группы захвата были сформированы, автотранспорт, затребованный ГАИшниками с автобаз и предприятий, распределён, способы связи и страховки оговорены. Одна за другой опергруппы разъезжались от райотдела.

Остались координатор операции – Меншутин и двое следователей под руководством Клыша – им предстояло всю ночь проводить обыска, выемки, допросы, очные ставки, аресты.

Да ещё толпилось несколько внештатников – на всякий случай. Среди прочих – Фома Тиновицкий. Фома находился «в завязке», и, боясь заново впасть в запой, сам искал дело. Клыш всё время придумывал ему какие-то поручения, – развезти повестки, получить справки. Верная «Ява» дежурила у входа.

Проводив отъезжающих, Меншутин и Клыш заглянули в Ленкомнату.

Гутенко, взмокший от нетерпения, высунув язык, быстро строчил.

– Чистых листов подбавь, не жались! – покрикивал он.

– Эк как в образ вошёл! – Меншутин озадаченно почесал темя. – Классный агент – камерник из него получится. Такой к кому угодно без мыла в доверие вотрётся. Талант! Вот увидишь: посажу и тут же приспособлю в камерную разработку.

– Да, уникальная выдалась карьера, – горько согласился Клыш.

В коридор вылетел дежурный Кузнецов.

– Боб! Каблуковская группа на связи. У них незадача – рессора полетела! Ковыляют кое-как.

Группа на Каблуково была самой важной, – по словам Гутенко, там сейчас отдыхал у своей подружки Ломик.

Дозвонились до Каблуковского поссовета, где группу захвата должен был ожидать местный участковый. По счастью, он был на месте.

– Горюнов! – крикнул Меншутин. – Машина подломалась. Едет, но медленно. Найди в колхозе сменный транспорт, чтоб пересадить. Высылай навстречу. А сам ступай к дому, где Ломик, и до подъезда моих оперов карауль, чтоб не сбежали…

Прикрыл рукой трубку.

– Бесполезно. Уйдут! – с тоской сказал Клышу. – В доме телефон есть. Пока наши кандыбают, кто-то да сообщит. А участковый мямля. Ищи после!.. Если убийцу упустим, всё дело может рассыпаться.

У входной двери переговаривались внештатники.

– Фома! Заводи! – крикнул Клыш. Сорвал с вешалки дублёнку.

– Боб! Предупреди Горюнова – через сорок минут будем!

– Какие ещё сорок минут?! – Меншутин постучал себя по лбу. – На мотоцикле! По морозу и слякоти! Сорок минут только из города выбираться будете!

– Это ж Фома! Разве забыл? – пресёк спор Клыш.

Мотоцикл уж подрагивал и истошно рычал, распугивая редких прохожих, – Тиновицкий так и не поставил глушитель. Клыш впрыгнул на заднее сиденье, как заправский ковбой в седло.

Следом на мороз с длинным шарфом выбежал Меншутин. Обмотал наскоро. Спохватился.

– Лошара! Ты ж оружие не взял!

Стянул с себя наплечную кобуру. Передал.

Мотоцикл рванул с места, в заснеженную полутьму.

Опергруппу нагнали сразу за городом. Старенький брезентовый газик, выделенный колхозом «Крестьянин», скрипел и тяжко вздыхал, припадая на правое колесо. Кажется, готов был вовсе рассыпаться, подобно «Антилопе Гну».

Но тут как раз подоспела «Ветеринарная помощь» – высланный из Каблукова УАЗ-452.

Клыш с Фомой, хоть и намёрзшиеся, не теряя времени, припустили вперёд.

У поссовета наперерез мотоциклу бросился участковый Горюнов.

Низкорослый, в сбитых сапогах, вечно мятой амуниции.

– Чего это, вас всего двое? – удивился он. И тут же принялся тыкать пальцем в сторону леса. – С три минуты как отъехали на «Ниве». Должно, их предупредили.

Больно шустро всколыхнулись. На «Лисицкий бор» пошли. Там от турбазы по льду через Волгу и – по трассе с концами!

– Почему выпустил?! – жёстко крикнул Клыш.

Горюнов помялся:

– Двое, с оружием!.. Они б стрелять начали.

В участковые Горюнова переманили из комбайнёров. Оружия боялся панически. Пистолет хранил в домашнем сейфике. А в кобуре – заначку от жены.

– Что делаем? – Фома повернулся к Даньке. – Ждём остальных?.. Уйдут ведь.

– Преследуем! – выкрикнул Данька.

– Меня бы с собой! – Горюнов неловко засуетился. Забегал вокруг. – Может, как-то с краешку?

– Встречай группу и – следом! – приказал Клыш. Мысль, что бандиты могут ускользнуть, гнала вперёд.

– Что ползёшь, Фома? – поторопил он за селом. Забыл, видно, Данька, кого торопит.

Фома усмехнулся.

Мотоцикл, и без того шедший ходко, взвыл и резко рванул. Сокращая путь, съехали на бездорожье. Мчались по тропинкам, полянкам, перемахивая через коряги и небольшие овражки.

К Клышу на всём ходу обернулось лыбящееся лицо Фомы с клубящимися, будто рвущимися с головы волосами.

– Хорошо-то как! – выкрикнул он.

Данька в ужасе показал вперёд, – перед ними маячила крепкая берёза. Тиновицкий успел положить мотоцикл вправо.

– Не боись! Места знаю. Я здесь на ралли выступал! – в восторге закричал он.

«Ниву» настигли быстро. Обошли, не сбавляя хода. Фома ловко «подрезал». Слегка сбавил, тормозя тем самым и машину. Клыш разглядел на переднем пассажирском сиденье Ломика, вытянул руку шлагбаумом, требуя остановиться. Тот что-то сказал водителю – в низко надвинутой кепке. Внезапно машина надбавила скорости и пошла на таран, так что Фома едва успел увернуться. Теперь «Нива» опять вырвалась вперёд и неслась на всём ходу.

Данька заметил, что у Ломика в руках появилось оружие. Вытащил меншутинский макаров.

Оба преследователя вошли в раж.

– Негде обойти! – закричал Фома. – Если попробую, они меня сразу в кювет сбросят. Стреляй по колёсам!

Клыш выстрелил, ещё. Водитель «Нивы» инстинктивно вильнул в сторону.

– Не подведи, Савраска!

В ту же долю секунды мотоцикл взревел, и Фома буквально по ниточке проскользнул меж машиной и плотными соснами по краю и вновь вырвался вперёд. Данька увидел, что Ломик поднимает пистолет. Разглядел перекошенный в крике рот.

Фома принялся петлять. Прогремел выстрел. Мимо!

– Да он не шутит! – перекрывая ветер, завопил Фома. – Стреляй, Данюха, по капоту! Впереди пашня. По ней против «Нивы» шансов нет! Самое время!.. Или уйдут!

– Тогда держи ровно! – Клыш кое-как перевернулся в седле, оказавшись лицом к машине. Через разбитое лобовое стекло увидел целящегося лоб в лоб Ломика, принялся стрелять на опережение. Мотоцикл чуть подбросило на кочке, рука дрогнула. «Нива» резко