не мог в душе он породить. Был полдень, в келье одинокой вдруг свет лучистый осиял и уголок молитвы скромной лучею теплою обдал. И инок увидал в смятеньи Христа в хитоне пред собой, он пал на землю в восхищеньи, был полон радости святой. То был Господь не в час страданья, не в час распятья на кресте, не в час молитвы Гефсиманской с следами крови на лице. То был Господь, когда полями на Пасху в град Иерусалим спокойно шел с учениками, с толпой, грядущею за ним. Из глубины души смиренной в восторге инок возгласил: «Кто ж я, что Ты, Господь вселенной, меня сегодня посетил?» Тут звон внезапные страданья в душе монаха возбудил, уже идти на послушанье, оставить Господа нет сил. И он пошел туда, где ждали те, кто так часто голодал, кого мученья так терзали, что запах хлеба убивал. Им ныне монастырь казался звездою райскою златой, и хлеб, что щедро раздавался, казался трапезой святой. Окончив инок послушанье, обратно в келию спешит, в душе тревога ожиданья, и сердце трепетно стучит. Ушел ли Гость неоцененный иль ждет его Он, может быть? С надеждой тайною святою спешит он дверь приотворить. И что же — дивное виденье он снова в келье увидал, и оправдалось ожиданье, Господь опять пред ним стоял! И глас Божественный раздался: «Зачем ты возроптал тогда? А если б в келье ты остался, то Я ушел бы навсегда».

И с обыкновенной картошечкой происходили у о. Павла такие чудеса, что только свидетельство официального представителя закона позволяет поверить в это. Милиция подтвердила, так сказать. Хоть и с великим изумленьем.

«Однажды мы поехали к о. Павлу — яркий солнечный день, август. Село от трассы расположено в километрах 1,5 и мы поехали дорогой, которую местные называют БАМ, там более-менее сухо, и через картофельные поля выезжаешь, минуя магазин, к сторожке о. Павла, т. е. делаешь как бы круг. Я, будучи за рулем, обращал внимание на качество дороги, на то, что вокруг — т. е. помнил больше, чем мои пассажиры.

И вот, двигаясь через так называемый БАМ, я обратил внимание, что картофельные поля осыпаны колорадским жуком — всё красно, как виноград. Настолько много, что я даже подумал, что можно выращивать колорадских жуков и варить из них суп-харчо. И с таким игривым настроением приехал к о. Павлу.

Нас приняли как дорогих гостей. И вот в застолье, в разговоре — как картошка? как лук? в деревне всегда говорят о сельском хозяйстве — зашла речь о засильи колорадского жука. И отец Павел говорит:

— Ау меня нет колорадского жука.

У него было два участка картошки — между сторожкой и кладбищем, 10 х 10, и уже в церковной ограде — как бы мини-монастырь. Но я-то прекрасно видел, что кругом колорадские жуки — даже у соседки напротив. И вдруг: «У меня нет». Я как оперуполномоченный — ха-ха! — засомневался.

За столом уже покушали все, никто не слушал другого, я думаю: «Нет, сейчас я найду колорадских жуков. Не может такого быть! Конечно, он врет!»

И я вышел — светло было, августовские сумерки — посмотреть между сторожкой и кладбищем колорадских жуков. Найду несколько и уличу! Пришел, начал на карачках между рядами картошки ползать. Смотрю — ни одной личинки, ни одного жука!

Не может быть! Кругом красно, а здесь…

Даже если до нашего приезда были на участке колорадские жуки, там должны быть проеденные дыры на ботве.

Я облазал всё — ничего нет! Ну, не может такого быть, это неестественно! Думаю — на втором участке всяко есть! Я, будучи опером, т. е. человеком, который всегда во всем сомневается, ищет врагов и знает, что враги есть, — думаю, я найду!

Ни-че-го!

Пришел и говорю:

— Батюшка, я вот сейчас на той делянке картофельной был, на этой был — действительно, ни одного не только колорадского жука или личинки, но вообще признаков того, что они были.

Отец Павел как само собой разумеющееся отвечает:

— Да ты зря и ходил. Я молитву знаю.

А я опять про себя думаю: «Хм, молитву! Чего он такого