И начала старушка складывать эти части – косточку с косточкой, жилку с жилкой. Собрала тело сына полностью, но только не было в нем дыхания жизни. Мать Лемминкайнена попросила пчел принести ей волшебного меда, которым можно было бы смазать раны на теле сына и тем самым сделать его полностью живым. Пчелы откликнулись на ее просьбу, принесли мед – и вскоре Лемминкайнен стал живым и еще краше, чем раньше.

Р.-В. Экман. Мать Лемминкайнена находит тело сына. 1862 г.

И говорит ожившему сыну счастливая мать:

– Сынок, пойдем домой. Сейчас я вернула тебя к жизни, но много еще может быть врагов в страшной Похьоле.

– Как же я пойду домой? – отвечает упрямый Лемминкайнен. – Ведь не добыл я лебедя, живущего в реке у Туонелы, значит, не отдаст за меня старуха Лоухи свою дочь.

– Послушай меня, сынок! – говорит старая мать. – Ничего, кроме беды, не принесет тебе это сватовство! Ничем хорошим не кончится брак, если жениха посылают на верную смерть!

Согласился с ней Лемминкайнен и вернулся вместе со своей старой матерью домой, отказавшись от сватовства к дочери злой Лоухи.

Кто в этой истории оказывается бо́льшим героем? Можно ли так называть только Лемминкайнена, который, согласно героической традиции, совершает подвиги? Или его мать достойна этого звания ничуть не меньше? Кстати, тот факт, что герою помогают божества, – не уникален в мифологии. Такие эпизоды можно найти и в «Двенадцати подвигах Геракла», и в истории об аргонавтах и золотом руне. Точно так же и сюжет о смерти и воскресении героя достаточно распространен во многих мифах и религиях мира.

Есть свой известный персонаж и в эстонской мифологии – это богатырь Калевипоэг; посвященный ему эпос иногда в шутку называют «младший брат “Калевалы”». В середине XIX столетия эстонский врач немецкого происхождения (и он же – писатель и фольклорист-любитель) Фридрих Крейцвальд на основе собранных им образцов эстонских песен, преданий и легенд составил героический эпос «Калевипоэг». В плане стихотворного размера, структуры, представления персонажей он ориентировался, как несложно догадаться, на вышедшую ранее «Калевалу». Столь явный расцвет народных эпосов можно объяснить тем, что это было время пробуждения национального самосознания на фоне бурных событий первой половины XIX века.

<subtitle>Происхождение имени</subtitle>

Имя «Калевипоэг» переводится как «сын Калева»: то есть Калевипоэг происходит из рода знаменитых богатырей и воинов, которые первоначально, возможно, представляли собой олицетворения природных сил.

Эпос «Калевипоэг» называли «средоточием мудрости и культуры эстонского народа», «символом эстонской культуры». В образе великана – вернее, в том виде, в котором этот образ представлен в поэме, – отразились древнейшие мифологические представления эстонцев. Так, например, сохранились предания, что луговые травы выросли из волос Калевипоэга, а колючий чертополох – из капель его пота, которые падали на землю во время тяжелой работы или сражений. Это роднит персонажа с уже известными вам великанами многих других древних легенд, тела которых становились основой мироздания. Более того, благодаря Калевипоэгу, собственно, рельеф Эстонии стал таким, каким мы знаем его сейчас: это он разбрасывал камни, таким образом создавая скалы; это он скосил лес, образовав поля, пригодные для земледелия; озера – это колодцы, которые когда-то выкопал Калевипоэг; валы древних крепостей – остатки ложа, на котором он спал. А в историях о сражениях с врагами, из которых великан выходит победителем, отразилась оборона эстонской части Ингерманландии от рыцарей-крестоносцев.

Эпос состоит из двадцати песен. Интересно, что дедом Калевипоэга (и, соответственно, отцом его родителя Калева) назван Таара – тот самый, который предположительно был когда-то верховным божеством древних жителей Эстонии. В этом случае выходит, что Калевипоэг является «классическим героем»: он имеет частично божественное происхождение. Согласно эпосу, озеро Юлемисте в Таллине появилось из слез Линды – супруги Калева, матери Калевипоэга, когда скончался ее муж.

Главный антагонист Калевипоэга – колдун Сарвик, он же Рогатый, которого в эпосе называют хозяином подземного мира и преисподней. Здесь явно видно влияние христианства, благодаря которому мифологический колдун приобрел черты князя Тьмы. Во время очередного сражения, когда и Калевипоэг, и Сарвик используют волшебные снадобья для увеличения своего роста и силы, герой забивает Сарвика в землю, «будто колышек», но добить не успевает – колдун превращается в дымящуюся лужицу и просачивается под землю – так сказать, в места привычного обитания. Несколько раз приходится Калевипоэгу спускаться в преисподнюю в надежде дать решающее сражение, и в конце концов он одолевает Сарвика и забирает все накопленные им ценности.

К. Рауд. Калевипоэг и предсказатель. 1935 г.

О. Каллис. Песня Калевипоэга. 1914 г.

После многочисленных побед – не только над силами тьмы, но и над многочисленными «земными» врагами – Калевипоэг становится привратником подземного мира и охраняет заключенных там демонов, не давая им вырваться наружу.

Глава 5. Местный колорит

Народное и национальное. Миф и русский костюм

Казалось бы, какое отношение к мифологии имеет народный костюм? Самое прямое. Это сейчас мы, приобретая одежду или украшения, думаем в первую очередь о том, чтобы все это «хорошо согревало, неплохо выглядело и долго носилось». Но в те времена, когда народы создавали свои мифы, любой узор на одежде и любое украшение играли в первую очередь защитную, обрядовую функцию. Никакая вышивка не делалась просто так, никакие бусы, сережки или колечки не надевались просто для красоты – у всего этого был определенный смысл. Да, конечно, девушка могла, например, надеть яркие бусы или платок только потому, что они ей понравились, но все прочие детали ее костюма (так же, впрочем, как и костюма мужчины или престарелой бабушки) выдерживались в соответствии с определенными правилами. Да, одежда должна была быть удобной, теплой и практичной, но она всегда отражала возраст, социальный статус, играла роль своеобразного оберега. Конечно, наиболее явно все это было выражено в костюме праздничном или обрядовом. В узорах вышивки, аппликации, в ювелирных изделиях были зашифрованы символы мироздания, схема Вселенной, созданная тем или иным народом.

Поэтому можно сказать, что народные орнаменты – это своего рода отражение народной мифологии. Разные узоры могли нести в себе различный смысл, призывать защиту определенного божества.

Супружеская пара русских крестьян в традиционной одежде. Фото ок. 1902 г.

На какие интересные черты можно обратить внимание, проводя параллели между мифологией и народным костюмом? Это очень глубокий и сложный вопрос, требующий серьезного исследования. Но мы вполне можем привести здесь самые интересные и наглядные примеры!

Обычно разделяют понятия «народный (традиционный) костюм» и «национальный костюм». В первом случае речь идет об особенностях костюма, складывавшихся в том или ином регионе и отражающих региональные тонкости. Так, например, можно сказать, что на протяжении многих веков традиционным элементом