На самом деле, сочувствуя себе, мы не прячем голову в песок и не игнорируем свои проблемы. Напротив, зная, что любая, даже самая тяжелая и непредсказуемая ситуация заслуживает понимания и принятия, мы можем честно и реалистично оценивать происходящее. Внутренняя мудрость и спокойная ясность позволяют разобраться и предпринять осмысленные шаги.

Когда мы учим детей не торопиться, принимать осмысленные решения, хорошо себя вести и уважать наши просьбы, неизбежно встает вопрос дисциплины. Стоит ли ударить кулаком о стол, забрать у детей гаджеты и отправить маленьких негодников в угол, чтобы они подумали о своей провинности? Или следует реагировать с сочувствием и пониманием? Оба метода хороши и не исключают друг друга. Можно общаться с детьми, интересоваться их опытом и относиться к ним по-доброму, одновременно устанавливая границы, предъявляя требования и пользуясь необходимыми дисциплинарными методами. Подробнее об этом в восьмой главе.

Это не самооценка. Самооценка — всего лишь более модное название мнения человека о себе, то, как мы себя оцениваем. При высокой самооценке мы чувствуем себя хорошо, верим в себя, знаем, что делаем все возможное. В этом нет ничего плохого, кроме одного. Оценка собст­венной значимости почти полностью зависит от внешних обстоятельств и успеха во внешнем мире, а эти две сферы мы не контролируем или контролируем слабо. Можно все время поступать правильно и трудиться не покладая рук, а жизнь все равно покатится к чертям. Можно сидеть в своем тихом уголке и не высовываться, а катастрофа все равно разразится у порога вашего дома и разрушит вам жизнь, а вместе с ней и самооценку.

У родительской самооценки есть коварная особенность: она неразрывно связана с поведением детей и их успехами. Родители гордятся собой, когда дети делают первый шаг, приносят домой дневник с пятерками и без боя уступают место братику на переднем сиденье. Другими словами, когда детям хорошо, то и нам хорошо. И это было бы прекрасно, если бы у нас росли идеальные дети, которые развивались бы как по календарю, никогда не рисовали на стенах и не кидались ручками на уроке математики. Увы, идеальных детей не бывает, и, если наше самоощущение привязано к чувствам и поступкам детей, жди беды. Причем беда наступит не потому, что дети плохие или с нами что-то не так. Просто нельзя основывать самооценку на ожидании, что дети будут всегда вести себя хорошо. Это кончится плохо.

К счастью, самосостраданию все равно, чем все кончится, каких успехов достигнут дети и как они себя чувствуют. Самосострадание — это умение реагировать на боль добротой и принятием, даже когда все очень плохо.

Это не саморазвитие. Если человек искренне верит, что жизненные трудности и хаос возникают по его вине, легко понять, почему многие ищут прибежище в практиках саморазвития. Людям кажется, что, если прийти в хорошую физическую форму, научиться медитировать, пойти на курсы для родителей или к психотерапевту, наконец получится взять себя в руки и стать хорошим родителем.

И тут легко здорово запутаться, потому что спорт, курсы для родителей, медитация и психотерапия могут быть очень эффективными. В моей жизни все эти практики и привычки играют важную роль, и я часто рекомендую их родителям. Но когда нашими действиями руководит непоколебимая, глубинная вера в собственную фундаментальную ущербность и необходимость «улучшать» себя, саморазвитие легко превращается во вторую и даже третью стрелу и даже лучший тренер по кроссфиту или книга по психологии приносят больше вреда, чем пользы.

Те же самые практики становятся совершенно иным опытом, когда мы смотрим на них как на заботу о себе и сочувствие к себе, как на желание позаботиться, а не исправить. Тогда мы не направляем в себя новые стрелы, а обрабатываем раны и делаем все возможное, чтобы минимизировать появление первых стрел в будущем, понимая, что совсем избежать их невозможно и это нормально. Когда друг говорит, что мы выглядим ужасно и должны начать следить за собой, или он же выслушивает наши проблемы и приглашает на прогулку, это две большие разницы. Знаменитый психолог Карл Роджерс однажды сказал: «Любопытный парадокс: лишь начав принимать себя таким, какой я есть, я могу измениться».

Что такое самосострадание

Представьте, что вместо злобного маленького гремлина, который живет в вас и постоянно осуждает, у вас есть друг. Друг, который в курсе вашей истории, всех мыслей о воспитании детей, приходивших вам в голову, когда вы испытывали ярость, обиду и сожаление, всех фантазий о побеге из дома, помогавших дожить до конца дня, всех дней, когда вам хотелось, чтобы дети просто заткнулись и оставили вас в покое. Он знает обо всех ваших грубостях и лжи, обо всех нарушениях диеты и обещаний — обо всем. И все равно вас любит. Все равно приходит посидеть на кухне, пока вы орете на детей, переживаете за работу и сжигаете ужин до угольков.

Что, если бы у вас был такой друг, к которому можно обратиться, когда вам нужно свериться с реальностью, взбодриться, вспомнить, что не вы одна порой блуждаете в потемках? Этот друг избавил бы вас от вины и сомнений и в целом улучшил бы вашу жизнь.

Вы наверняка уже догадались, что этот друг — вы сами. В ваших силах перестать постоянно сравнивать себя с окружающими и осуждать. Вы можете обратиться к себе за поддержкой, проявить любопытство к своему опыту и отнестись по-доброму, как к хорошему другу в беде.

Самосострадание — это осознание, что жизнь с детьми непредсказуема и мы не виноваты в этом хаосе. Человек, сочувствующий себе, замечает, когда ему плохо, и не добивает себя. Самосострадание заменяет реакцию «бей или беги» реакцией «забота и взаимосвязанность». Второе придумала не я; забота и взаимосвязанность — наш эволюционный отклик на угрозу. Пока воины бились, те, кто оставался в пещере, заботились о детях (забота) и поддерживали друг друга (взаимосвязанность).

Несмотря на то что в основе реакции «забота и взаимосвязанность» лежит фундаментальная потребность сохранить жизнь детям и женщинам, она оказалась удивительно эффективна в преодолении самых сложных ситуаций в жизни современных родителей. Зная, что дети здоровы и им ничего не угрожает, родители могут расслабиться. Зная, что не нас одних волнует безопасность детей, что не нам одним трудно пережить очередной безумный день, мы ощущаем большое облегчение.

Может показаться, что «бей или беги» — для пап, а «забота и взаимосвязанность» — удел мам. В прошлом это действительно было так, ведь тогда гендерная идентичность и роли были строже определены и мужчины в прямом смысле охотились, пока женщины занимались сельским хозяйством, поддерживали порядок в пещере и ухаживали за детьми. Но не стоит заблуждаться: папы тоже всегда заботились о детях, а мамы были готовы за них драться. И сейчас, когда все больше мам выходят на работу и все больше пап активно участвуют в воспитании, безумие и хаос жизни с детьми не обходят стороной ни мам, ни пап. Мы все боремся и убегаем, но любой из нас в любое время может переключиться на режим «забота и взаимосвязанность».

Возможно, вы подумали: минуточку, да вся моя жизнь — это забота и взаимосвязанность. Я забочусь о детях так, как не заботится никто. Кормлю их, купаю, вожу по всему городу, вытираю слезки, таскаю к стоматологу, ворчу, что пора делать домашку и хватит торчать в гаджетах. Что до взаимосвязанности, я тоже стараюсь: дважды в неделю звоню маме, разговариваю с родителями у школы, играю в покер с друзьями и все такое прочее. И если «забота и взаимосвязанность» так эффективны, почему я по-прежнему отвратительно себя чувствую?

Вы из кожи вон лезете и делаете столько для детей, семьи, окружения и всех остальных, вот только напрочь забываете о себе. Поймите, что «забота и взаимосвязанность» — прежде всего про себя, и не надо для этого надрываться и делать больше — как раз наоборот. Нужно замечать, когда вам трудно, когда вы испытываете стресс,