Я повернул к нему лицо и впился в него взглядом — если бы взгляды могли убивать.

Что-то подсказывало мне, что он сделал бы это только для того, чтобы доказать мне свою гребаную точку зрения. Я почувствовал, что меня сейчас стошнит. Теперь я видел не его лицо, а лицо Хильды. Ее голова покачивалась у меня на коленях, и я чувствовал, как она пускает слюни мне на колени.

Может быть, я действительно был слабаком, но я выбросил сигарету и убежал. К тому времени, как я добрался до ванной, мне было тяжело дышать, но я позволил Лиаму Кингу увидеть только ту слабость, которую я хотел, чтобы он увидел. Ему не нужно было знать больше ничего из того дерьма, что случилось со мной.

Пусть он думает, что я был слабым маленьким засранцем.

Мало-помалу мое тело становилось сильнее. Мне так кажется. Моя выносливость была на пределе, и я знал, насколько это было хреново. Каждый раз мне приходилось провоцировать его все больше, чтобы я мог чувствовать оцепенение.

Или, может быть, Лиаму было бы все равно. Возможно, никто из этих придурков, не стал бы заходить так далеко; в любом случае, моему собственному отцу было на это наплевать. В его глазах я перестал быть маленькой киской и стал мужчиной.

Я все еще чувствовал на себе словесный удар моего старика, когда я прибежал к нему в офис на следующий день после того, как Хильда помогла мне растереть несколько синяков и гематом. Он оторвался от своего ноутбука и сказал мне перестать быть гребаной киской.

Я был для него позором, а Хильда имела полную свободу действий по отношению ко мне.

Почему я был так испорчен? Будет ли Лиам и остальные вести себя так же, как я? Или они с радостью примут то, что дала Хильда, и попросят еще? Был ли я действительно слабаком?

Тряхнув головой от этих бесполезных мыслей, я вернулся внутрь.

Люди стояли вокруг чьего-то шкафчика. Аспен ломалась у всех на глазах. Ее лицо раскраснелось, и она плакала. Она выглядела мило. Я был очарован ее плачущим лицом, может быть, потому, что она скрывала свои эмоции, и всякий раз, когда такое случалось, слезы вырывались наружу неконтролируемо.

Когда я увидел с ней декана, то забеспокоился. Я знал, что Хильда не хотела, чтобы я с ней разговаривал, и то, что происходило здесь, могло дойти до ушей каждого, но мне было все равно. Я хотел быть там, рядом с ней. Мне хотелось обнять ее и утешить. Я хотел, чтобы она нуждалась во мне, потому что понял, что она мне тоже нужна. Она заставила меня почувствовать себя лучше; она обезболила меня, не полагаясь на боль.

Прежде чем я смог добраться до нее, Лиам сделал это первым. Он был полон притворной заботы о ней. Он заключил ее в объятия, и я был поражен больше, чем она, потому что глупая сука позволила ему обхватить себя руками, когда я не сделал этого первым.

Это я должен ее утешать.

— Что происходит? — Спросил я, подойдя ближе.

— Не твое дело, Бесенок, — сказала мне Эрин Уотерс, глядя на меня сверху вниз.

— Кто-то взломал шкафчик служанки, — сказал Нейт, кивнув в сторону.

На нем было написано красной краской из баллончика “мусор”, а все содержимое было разбросано повсюду. Я огляделся, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь за мной с ликованием и смогу ли я точно определить виновника.

У всех было какое-то болезненное удовлетворение от этого зрелища. Они не наговорили ей дерьма, потому что Лиам взял ее под свое крыло, но они просто ждали момента, когда он отшвырнет ее в сторону. Это место было полно пиявок, которые были готовы к тому моменту, когда ты оступишься. Мир был жестоким местом, и я достиг своего предела.

Я буквально с ума сходил, ожидая, когда Аспен появится на том месте, где я ее всегда забирал. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке, и утешить ее сам.

Но Аспен так и не появилась.

Я был ее другом, не так ли?

Мои мысли постоянно переключались между беспокойством о ней и ее безопасности и чувством злости и предательства, потому что ее не было рядом со мной.

Когда я подъехал к своей улице, то увидел черный матовый G6 Лиама, и это привело меня в бешенство. Я проехал остаток пути, и к тому времени, когда я подъехал к своей подъездной дорожке, все, что я увидел, это вспышку ее красивых светлых волос, когда она повернула за угол к входу для прислуги.

Почему я был так зол? Это было чертовски жалкое зрелище. Возможно, я начал нуждаться в ней, но это не означало, что она нуждалась во мне.

Я вошел в дом быстрыми шагами, пытаясь добраться до своей комнаты. Я развязал галстук, который, казалось, душил меня. Как только я переступил порог, то почувствовал запах ее духов. Это были дорогие духи, и от них разило преувеличенным богатством. Это раздражало меня, вызывало тошноту.

И действительно, когда я поднял глаза, эта сука лежала на моей кровати.

На Хильде была ночная рубашка. Если это вообще можно так назвать. Материал был настолько прозрачным, что можно было видеть все. Ее ноги были раздвинуты, между ног виднелся идеально наманикюренный палец, и она постанывала в моей постели.

— Убирайся, — процедил я сквозь стиснутые зубы, устав от ее дерьма.

Я покончил с ней, и с Лиамом, и с моим отцом.

Она наклонилась и улыбнулась мне. Ей нравилось, что у нее была власть надо мной. Я так сильно ненавидел ее и хотел, чтобы она умерла. На самом деле, это было единственное, о чем я мог думать в данный момент.

— О, милый, не будь таким, — она продолжала делать, то что делала, как будто я ничего не говорил. — Ты любишь меня, вот почему ты продолжаешь возвращаться ко мне.

Моя кровь гудела, а в ушах звенело. Я продолжал возвращаться к ней? Она была единственной, кто не оставлял меня в покое.

— Ты та, кто не перестает приходить сюда!

Она рассмеялась.

— Это был каламбур?

С меня, блядь, было достаточно. Все мое тело трясло, и мне было холодно. Я был готов выйти из своей комнаты — но почему я должен менять свою жизнь из-за нее?

Почему я должен был продолжать подчиняться? Мне было почти восемнадцать; мне уже не было четырнадцати. Почему я позволял ей