* * *

Даша давно уже не задумывалась о том, почему у нее не ладятся дела с ровесниками. Понятно, что красивых парней хватает… Ну так ведь жизнь не в кровати проходит! Потом наступает утро, и с ними нужно о чем-то говорить — а говорить и не о чем.

Боря был «совсем другое дело». Он никогда не терялся и мог поддержать разговор в любой компании. Правда, хватало тех, кто при беседах с ним закатывал глаза. Но Даша считала их снобами, она Борей восхищалась.

Конечно, порой подкрадывались неприятно тревожные мысли о том, что будет дальше. Причем призывала их вовсе не разница в возрасте, в которую тыкали все вокруг. Даша-то раньше считала разницу в возрасте положительным моментом! Вроде как в свои сорок с весьма весомым плюсом Боря одумается и созреет для серьезных отношений.

Но Боря напоминал декоративный апельсин. Он созрел, округлился и стал приятно оранжевым, вот только толку от этого немного, потому что есть его все равно нельзя — это как пропитанную водой губку жевать.

Раньше это выматывало Даше немало нервов, а потом умные люди изобрели замгарин, и она наконец-то научилась жить настоящим моментом и верить, что Боря принадлежит только ей.

Да и Боря стал куда приятнее. Даша никому не сказала бы об этом, но ей тяжело было видеть любимого мужчину пьяным. А прикладывался Боря частенько — то к бутылке, а то и к порошку, если кто угощал. Хотя оправдать его было несложно: он же творческая личность, а для творческих людей неустроенность — худшая пытка.

Зато теперь он был устроен. Благодаря ей! Это Даша привела его в сообщество, рекомендовала его как музыканта, познакомила с нужными людьми. Боря не подвел: он ни разу не позволил себе опоздать на выступление, появиться нетрезвым или «включить звезду».

Это давало свои плоды. Выступлений у него стало больше, а с ними и денег. Даша позволила себе робкие надежды на то, что уж теперь-то он созреет для серьезного шага. Однажды она зайдет в гримерку — и застанет его с букетом цветов, готового сделать то самое предложение…

И она действительно застала его. Только не с кольцом и букетом, а с бабой. Танцовщицей, кажется, новенькой этой… Да какая разница, с кем? У Даши на любую была дежурная реакция: схватить за липкие патлы и вышвырнуть за дверь.

Считается, что при использовании замгарина гнев вообще невозможен, но Даша определенно была исключением. Сегодня утром она приняла две таблетки, однако они не избавили ее от желания разбить Бореньке морду его же гитарой.

— Объяснить ничего не хочешь? — зло спросила она.

— Не я же бедную девочку полуголой в коридор швырнул! А трусы ее, между прочим, вон, под столиком валяются… Знаешь, как ей холодно?

— Байрон, ты с ума сошел?!

В своих мыслях она всегда называла его Борей. Но вот вслух его так звать — идея сомнительная: ему казалось, что само скучное имя Боря преуменьшает его достоинства, а вот Байрон — подходящее название для такого явления в мировой музыке, как он.

— Как же я ненавижу такие разговоры! — поморщился он.

— Ты что, бросаешь меня? — это было настолько неожиданно, что Даша невольно подалась назад.

— Нет, это не обязательно. Нам ведь всегда было хорошо вместе — и может быть хорошо дальше. Но для этого ты должна перестать беситься.

— Это еще что должно означать?

— Дашик, малышка, я люблю тебя, но это не значит, что я буду принадлежать только тебе. Ты будешь считаться моей девушкой, но иногда я позволю себе развлечься с кем-то другим. Жизнь коротка, и брать от нее нужно все!

Даша просто застыла, не зная, что сказать, что сделать. Он впервые говорил о том, что любит ее, и это льстило ей. Но в то же время он предупреждал ее, что измены не прекратятся, потому что для него это не измены даже, а стиль жизни.

Замгарин пытался стать обезболивающим, но его было недостаточно.

А Боря словно решил ее добить:

— И свадьбы не будет, я не создан для семейной жизни!

— А если я скажу, что я не готова терпеть измены? Что или я — или все остальные?

— Тогда я выберу всех остальных, — без малейшей паузы ответил Боря.

— Почему?!

— Потому что не они поставили мне такой ультиматум. Дашик, запомни: если кто-то ставит тебе ультиматумы, беги от такого человека!

— Ты себя слышишь вообще со стороны?! — возмутилась Даша. — Ты только что сказал, что любишь меня — но готов бросить как нефиг делать, потому что я тебе мешаю проституток по диванам раскладывать!

— Люблю, — невозмутимо подтвердил Боря. — Расстаться с тобой будет непросто, но я сильный, я справлюсь.

— Да пошел ты!..

То, что начиналось как серьезный разговор, быстро скатилось в какой-то фарс. Даша выбежала из гримерки, надеясь, что Боря пойдет следом или хотя бы окликнет ее… Не дождалась. Она даже телефон не выключила, но он так и не позвонил. Он должен был позвонить! А он, очевидно, об этом не знал. Или ему было плевать.

Вопрос в том, почему не плевать ей. Внутри было больно, как никогда раньше. А Даша, привыкшая к спокойствию и умиротворению, оказалась к такому не готова.

Она потянулась к сумочке за спасительным замгарином, но и здесь ее ждал неприятный сюрприз: таблетка в коробке осталась всего одна. Даша могла бы купить новую упаковку, но до нее только теперь дошло, что она плачет. Слезы размазывали тушь и тени, оставляли на лице темные потеки, и она выглядела как какая-то панда-истеричка.

Ходить по городу зареванной и раньше было не слишком приятно, а теперь, когда все приличные люди открыли для себя замгарин, это стало просто нарушением этикета. Даше пришлось нацепить солнечные очки, натянуть пониже капюшон и ускорить шаг, чтобы никто не успел ее рассмотреть.

Так что покупка новой упаковки замгарина отпадала. Где еще взять, позвонить Нике? Но сестра сейчас на работе, до ее офиса ехать даже дальше, чем до дома.

Да, ей определенно нужно домой. Уж там найдется запас!

Даша втайне надеялась, что по дороге боль пройдет сама собой, да куда там, становилось только хуже. Хорошо Нике: ей одной таблетки на любые беды хватает. А Даше всегда было мало, даже в лучшие времена, и хорошо все-таки, что замгарин — это не какой-то там психотроп, или наркотик, или как его еще называют…