виду поддерживала свадебные планы, но на самом деле оказалась очень разочарована из-за того, что у нее не было времени сшить для Синди свадебное платье — она давно об этом мечтала. Разочарование из-за неисполнившейся мечты было вполне оправданным, но мать Синди так и не смогла об этом забыть. Она хотела сшить свадебное платье ради себя, а не ради Синди.

Лишь много лет спустя Синди наконец узнала о нарциссических терзаниях матери. Она зашла к маме в гости, чтобы забрать у нее покупное платье, в котором была на свадьбе. Синди оставила платье храниться у мамы на чердаке и надеялась, что сможет перешить его для свадьбы дочери. На чердаке она платье не нашла и спросила маму, где оно. Мама с притворным недоумением ответила, что не знает. Через несколько дней Синди рассказала о пропавшем свадебном платье младшей сестре, и та поведала ей, что много лет назад надела его на школьный мюзикл. Мама дала ей платье, даже не спросив Синди. Сестра надела платье на сцену, после выступления напилась, а потом, когда ехала домой на электричке, споткнулась, порвала и испачкала платье. Мама, увидев испорченное платье, просто выбросила его.

Когда Синди пришла к маме и пересказала ей слова сестры, та прямо на месте переписала историю, заявив: «Это же ты напилась и испортила свое чертово платье, а потом сама его выкинула! Поверить не могу, что ты этого не помнишь!» По-прежнему расстроенная из-за несбывшейся мечты — самой сшить для дочери свадебное платье, — мать Синди опустилась до искажения и переписывания истории, хотя отлично понимала, что обе дочери наконец узнали правду. Не в силах справиться с собственным эгоцентричным поведением, она вынуждена была подменить правду.

38-летняя Тери, мать-одиночка, которой пришлось учиться в колледже и аспирантуре, одновременно воспитывая детей и развивая свой бизнес, тоже рассказала, что ее родители переписали ключевую часть семейной истории. Тери родилась в бедной семье, ее родители никак не могли помочь ей с оплатой обучения и не интересовались ее достижениями на академической стезе. Она сумела добиться больших успехов, но ей предстоит еще много лет выплачивать студенческий кредит. Недавно ей звонил отец, и Тери рассказала, насколько ее шокировали искаженные факты:

Мне недавно позвонил папа, и посреди совершенно непринужденного разговора он вдруг заявил мне, как гордится тем, что они оплатили мне всю учебу и помогли получить четыре диплома. Я чуть со стула не упала. Мои родители не заплатили ни копейки за мое образование, вообще не интересовались, на кого я учусь, и даже не пришли на выпускной вечер. Почему папа решил ни с того ни с сего переписать историю?

Нарциссы не считают себя ответственными за свое поведение, не принимают и не разбираются со своими чувствами. Обычно это недовольные, ненавидящие себя люди с очень хрупким самолюбием. Искажение и переписывание фактов помогают им лучше ужиться с собой. Иногда им даже удается себя убедить, что именно их версия семейной истории правильная. А еще они пробуют уговорить других членов семьи поддержать их лживую версию на какой-нибудь общей встрече. Подобный обман, конечно, сбивает с толку тех из нас, кто достаточно смел, чтобы выступать за правду.

Нарциссическая ярость и гнев

Все мы временами злимся и иногда во время вспышки ярости или гнева даже говорим что-нибудь нехорошее. Люди вообще не идеальны. Однако здоровые люди обычно понимают, что несут ответственность за такое поведение, и раскаиваются, извиняются и пытаются как-то загладить вину. Вспомните: наверняка бывало так, что вы теряли терпение, потом вам становилось очень стыдно и вы всячески старались исправить ситуацию. Так вы признавали, что ваше поведение могло задеть другого человека; вы ставили его на свое место и сочувствовали ему.

Нарциссы не обладают эмпатией и не могут настроиться на чужие эмоции. Они часто используют свой гнев или ярость, чтобы контролировать других. Когда им делают замечание по поводу их поведения, они, вместо того чтобы признать свою ответственность и извиниться, распаляются и начинают вести себя все более агрессивно до тех пор, пока собеседник не сдается или не отступает.

Разъяренный человек может напугать любого, особенно ребенка. Но даже взрослые ощущают сильный дискомфорт и неуважение, когда становятся объектами чужой ярости. Я как психотерапевт не раз видела подобную нарциссическую ярость во время сеансов семейной терапии и слышала множество историй о том, как разгневанные родители набрасывались на детей. Даже на меня саму во время терапии накричал клиент-нарцисс. Если я высказываю мнение, с которым не согласен клиент-нарцисс, я быстро попадаю в категорию «плохих, негодных психотерапевтов»!

Помню, во время одного сеанса я пыталась заставить отца-клиента проявить эмпатию и признать чувства двоих его младших детей. Это его очень разозлило, ведь он был приверженцем авторитарного стиля воспитания и считал, что должен править в семье железной рукой, а чувства детей не важны. Важно только то, чтобы они делали, как он скажет, и не задавали вопросов. Я попыталась вежливо научить его эмпатии, на личном примере показывая, как отразить то, что он слышит от детей, и показать, что ему небезразличны их чувства. Я посоветовала ему сказать детям что-нибудь вроде: «Я понимаю, что вам нравится кататься на велосипедах, и я разрешу вам покататься, когда вы сделаете уроки. Что скажете?» Он вскочил, схватил меня за руки и закричал: «Вы понимаете, какой вред наносите моим детям?» Я была поражена, но сумела сохранить спокойствие, попросила его убрать руки и покинуть мой кабинет, иначе я вызову полицию. Не стоит и говорить, что я больше никогда не увидела эту семью, и мне до сих пор интересно, как дела у этих замечательных детишек. Скорее всего, они хорошо воспитаны, но эмоции у них отключены — примерно так же, как на том сеансе. В семьях, где родитель-нарцисс подавляет детей своей яростью, те вырастают, не имея собственного голоса. Они учатся просто молчать. Родитель не слышит и не видит их, и они часто рассказывают во время терапии, что чувствовали себя невидимками, когда росли.

В своей практике я часто слышу о вспышках ярости родителя-нарцисса, которые часто имеют травматические последствия для детей — даже выросших. Вспоминая о вспышках неконтролируемого гнева своего отца-нарцисса, 26-летняя Киша рассказала об одном из многих случаев, произошедших, когда она была маленькой. Они с отцом покупали что-то в продуктовом магазине, и вдруг, по словам Киши, он «вообще с катушек слетел».

Мы стояли в длинной очереди в кассу. Папа ненавидел очереди. Я очень сильно нервничала, зная, что сейчас он взорвется. Я уже привыкла