Сначала бабулька поставила на стол глиняную глубокую миску, чистую, будто новую. Затем положила рядом толстую палочку из белого дерева. Потом поставила каждому из нас по стакану озерной воды Бэддайнилекер и маленькую мисочку с растениями от туда же. Вода была синей, пахла влажностью и одновременно морской солью, а растения оказались мокрыми и размякшими, они почти завяли. Кончики бирюзовых волн все совались в миски и стаканы.

Старуха села и принялась белой краской рисовать на лбу глаз. Мы наблюдали, как появляется изображение на морщинистом лбу, пока мадам не взяла палочку в руки и скрипуче вопросила:

— Ну, кто первый осмелится?

Ребята принялись переглядываться. Тела сглотнула и крепко обняла Юнка, Милтон так вообще вжался в коричневый стул с квадратной спинкой. У меня задрожали пальцы. Стало волнительно.

— Давайте я, — первым откликнулся Эйдан, кладя рюкзак с жезлом на ковёр с рисунками безглазых сов. — Все равно не уколы будете колоть, а это страшнее любого гадания!

Мертвячка медленно кивнула.

— Вытяни руки, юноша, — промолвила металлически старуха, беря его стакан и растения, — закрой глаза и замри. Постарайся думать о своём будущем. И внимательно слушай то, что говорю я от имени озерной гущи.

Эйд дрогнул, посмотрел чуть испуганно на меня, но все послушно выполнил. Он вытянул руки к большой миске, закрыл глаза и почти перестал дышать.

Бабуля же взяла сначала воду и вылила. Та заблестела, начала переливаться всеми бирюзовыми оттенками, как моя магия. Потом вещунья начала легонько мешать воду и мелодично постукивать по краешкам. Когда она высыпала зеленые цветы, то принялась мешать и стучать активней, шепча в миску на валийском языке. Растения смешивались с водой, обрывались, делали её гуще и светлее.

Когда старушка неожиданно вскрикнула певучую фразу и сильно стукнула по миске, вода стала небесно-голубой, она задымилась, поднимая лепестки растений. В этом аквамариновом дыму виднелись какие-то странные черты, глаза, рты, руки… Слышались отдаленные стоны и голоса, такие высокие, точно ангельские. Лепестки складывались в символы и иероглифы, на которые пристально смотрела вещунья и неустанно мешала воду, пока всю комнату осветил озерный дым.

Её голос вдруг стал уверенным и твёрдым:

— Огонь силён, он горит долго, ярко. Его тепло может спасти мир от мертвецкого гнусного мороза. Но и метель не слаба: она обладает красноречием, а в снежинках прячет яд. Метель захочет потушить огонь, отобрать у него самое главное — силу и сердце. Но огонь не привык подчиняться гнусной метели: язычки пламени сожгут в снежинках яд и разобьют на крупицы…

Бабуля прекратила говорить и тут же вылила гущу в ведро. Эйдан встрепенулся, убирая руки, а мы часто, непонимающе заморгали. В голове стоял один вопрос…

— И что это было? — Эйд протер глаза и поглядела всех нас.

— Ты не обязан понимать то, что сейчас сказала тебе гуща, — пояснила спокойно вещунья, беря стакан и миску у Телагеи. — Каждый из вас поймёт предсказание тогда, когда настанет подходящий момент. И, уверяю, до сие момента его никто не забудет, такова сила озерной воды Бэддайнилейкер, — потом она обратилась к Марати: — Давай, дочка, вытягивай ручки и делай все, что я говорила тому юноше. Будет не больно.

Мартисса и Кёртис погладили Телу по плечам, помогая ей вытянуть руки и расслабиться.

Только она это сделала, старуха вновь начала мешать озерную гущу, освещая пространство ярким дымом. Только теперь там сияло сотни искорок, и слышались детские визги.

Вещунья снова заговорила:

— Чёрная дыра почти укрыла тьмой комету. Испачкала в крови одиноких путников, убила на ее глазах радость и блаженство и показала другой мир, отчуждённый, лживый и гнилой. Но свет в чреве кометы настолько яркий, что породил на небе сотни звёзд. Они осветили бренный мир и сожгли клинки и ружья тех, кого обманул сам Дьявол…

После восхищенных вздохов Телы и проговаривания сказанного вслух несколько раз, уже Кёртис смело выдвинул руки. В дыму его озерной гущи мелькало острие шпаги.

— Фемида навсегда замёрзла, её сковали цепи. Немезида — воплощение возмездия и героизма, Луна для смертных. Она потратит все свои силы, чтобы защитить людей. Острию шпаги еретика суждено будет пронзить ее сердце, но Немезида не посмеет сдаться и допустить страдания ее народа. Мертвая, живая, бессмертная, ружьё у Луны уже вросло в руку, а гнев сильнее боли. И тогда еретику придётся бежать быстрее, чем ее патрон…

— Это получается, что меня ранят? — Кёртис вздрогнул.

Старуха пожала плечами.

— Возможно. Говорю же, вы поймёте суть предсказания в нужный момент. А пока… берегите себя.

Когда Мартисса вытянула чуть трясущиеся руки и закрыла глаза, в её лавандовом дыму были видны очертания крыльев и стрелы, а также лицо, напоминающее Ризольда.

— Лебедю всегда были ненавистны стрелы. Острые, наполненные болью и смертью, они напоминали ему о человеческих пороках и потерях. Охотник, пустивший стрелу в прекрасного лебедя, понадеется, что очернит ею чистое сердце. Но лебедь, пусть и ненавидел стрелы, любил природу и людей. Он не забудет о наставлениях своей первой и последней любви и не позволит гневу осквернить его сердце. Лебедь станет вечным рассветом для всего сущего…

Следующим, кому гадали на озерной гуще, был Милтон. Он еле-еле смог держать глаза закрытыми, даже дышать у него ровно не получалось. На это старуха как-то странно отреагировала, сощурившись и хмыкнув в сторону Миля.

А потом, как только она перемешала гущу, серый дым изобразил скопление облаков.

— Облако — защита от всех бедствий. Оно всегда с особым трепетом защищало род людской от свирепых молний, холодных ветров и жалящих лучей Солнца. Но однажды на Земле появится смерч, мощный, несокрушимый. Он попытается заманить в свой серый плен облако, что когда-то защищало людей. Он будет делать все, чтобы белое облако покрыла мгла и вселила отчаяние. И тогда пред облаком предстанет выбор: спасать людей от стихийного бедствия или же… остаться со смерчем.

А потом пришла моя очередь. Я старалась изо всех сил расслабиться, хотя в голове было столько мыслей, что пожирали мозг. Филса, Сабо, Отец, основатели… Все смешалось в одну адскую кашу.

Но поддерживающие взгляды друзей и ласки бирюзовой магии вселяли некую маленькую уверенность. Я должна быть сильной ради них. Не должна бояться будущего.

— Давайте, давайте же, милая Елена, — трясясь, Милтон улыбнулся. Хоть после предсказания он все смотрел на свою грудную клетку и поправлял очки с зелёными бликами. — У вас абсолютно все будет хорошо!..

Я вытянула руки к миске и закрыла глаза. Вещунья, судя по