30 августа 1941 года немецкие войска захватили станцию Мга и перерезали железнодорожную линию, которая соединяла город со страной. Началась блокада Ленинграда.

«Зловещее кольцо горящих вокруг Ленинграда населенных пунктов неуклонно приближалось к его окраинам, — вспоминал полковник-инженер в отставке Евгений Григорьевич Ледин, удостоенный Сталинской премии за создание взрывчатых веществ (см. Военно-исторический архив. 1999. № 7). — Многочисленные беженцы, покинув сгоревшие жилища, скапливались во дворах со своим убогим скарбом и пригнанным скотом, увеличивая число будущих жертв голодной блокады.

Вскоре немцы вышли к границам города и заняли Стрельну. Это произошло так внезапно, что пассажиры, выходя из городского трамвая, попадали к ним в плен...

Особенно интенсивными были ночные бомбардировки города, при которых сотни летящих строем самолетов, аэростаты ограждения, освещенные пожарами, и перекрещивающиеся лучи прожекторов были хорошо видны на фоне ночного неба. Это зрелище сопровождалось громким пульсирующим гулом самолетных винтов, истошным воем падающих бомб, громовыми ударами их взрывов и частым грохотом зенитных орудий».

Немецкая артиллерия получила возможность обстреливать весь город. Распространились слухи о том, что город будет сдан. Ленинградцев эвакуировали из города.

Прежде всего в тыл вывозили — в соответствии с постановлением ЦК — квалифицированных рабочих и инженеров, молодежь, пригодную к воинской службе, и ответственных работников, прежде всего партийных (см. Отечественная история, 2000. № 3).

Не отпускали врачей, рабочих оборонной промышленности, электростанций, важнейших объектов городского хозяйства.

Вывозили детей. Но уже с начала июля немцы начали бомбить станции, через которые шли эшелоны с эвакуируемыми.

Из-за глупости городского начальства, которое, впрочем, просто ничего не знало о ситуации на фронтах, до 21 июля детей эвакуировали в те районы Ленинградской области, рядом с которыми уже находились немцы. Когда это стало ясно, матери бросились за детьми и вернулись с ними в Ленинград. Эвакуироваться во второй раз они отказывались. Одни боялись, что в пути разбомбят эшелоны. Другие считали, что немцы не дойдут до Ленинграда. Третьи не верили, что на новом месте смогут обосноваться, что им помогут.

Власти рассылали по городу агитаторов, но им не верили. Пошли разговоры о насильственной эвакуации, ю лишении продовольственных карточек тех, кто не поедет. Это только усилило возмущение. И лишь в середине августа ленинградцы осознали, что надо бежать. Разрешали взять с собой имущество из расчета пятьдесят килограммов на каждого члена семьи. По карточкам выдавали хлеба на десять дней. Работающим платили выходное пособие, пенсионерам — пенсию. Путь в эвакуацию оказался тяжелым. В поездах не хватало воды, еды, не было вентиляции. Эвакуируемые страдали желудочными заболеваниями, потому что ели испорченную пищу.

Некоторые ленинградцы не захотели уезжать. Например, известный писатель Леонид Пантелеев (настоящее имя Алексей Иванович Еремеев), который вместе с Григорием Белых написал знаменитую «Республику ШКИД».

Пантелеев умер летом 1987 года, оставив жизнеописание, которое разрешил напечатать через три года после своей смерти. Он был искренне, глубоко верующим и очень порядочным человеком, ни в каких пакостях не участвовал.

«В сентябре 1941 года, за несколько дней до того, как вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады, — вспоминал Пантелеев, — меня, больного, забракованного двумя комиссиями райвоенкомата (вместе с тысячами других ленинградцев) вызвали — через дворничиху — повесткой в городской паспортный стол, зачеркнули в паспорте прописку, внесли туда 39-ю статью (то есть дали «минус») и предложили (как и тысячам других ленинградцев) в течение двух с половиной часов явиться с вещами на Финляндский вокзал. Это был последний или предпоследний поезд, уходивший в места, которые через несколько дней стали называться Большой землей».

Выглядела эта процедура так:

«Лестницы и коридоры забиты народом. И женщины, и мужчины. Больше, пожалуй, мужчин. Молодые, старые. Рабочие, интеллигенты.

Иду со своей повесткой и вижу, что такие повесточки у многих...

Попадаем в просторное помещение, чуть ли не зало. Десять-двенадцать столиков, за каждым сидит человек в милицейской форме.

На столиках карточки с буквами алфавита: А, Б, В, Г... Разыскиваю свою П, подхожу.

— Ваш паспорт.

— Пожалуйста.

Берет паспорт, уходит, через две минуты возвращается.

— Возьмите.

И протягивает обратно паспорт. В паспорт вложена какая-то бумажка, узкая ленточка. Раскрываю на этой закладке книжку паспорта и — прежде всего — вижу, что штамп моей прописки перечеркнут крест-накрест по диагонали черной тушью.

— Что это значит?

— Тут все сказано. Прочтите.

Читаю:

«Такому-то явиться с вещами сегодня, такого-то сентября к 14.00 на Финляндский вокзал к милиционеру Мельникову».

Взглянул на часы: без четверти двенадцать.

— К кому я могу обратиться за разъяснением? Где могу обжаловать это нелепое предписание?

— Обжалованию не подлежит. Постановление Совета фронта. Следующий!»

Пантелеев не уехал: «Десять месяцев жил с волчьим паспортом, без карточек. Меня ловили, хватали, сажали, грозили расстрелом...»

Перед войной в городе жило больше трех миллионов человек. К ним добавились беженцы из оккупированных районов страны. Эвакуация по железной дороге продолжалась до 27 августа 1941 года. За два месяца вывезли восемьсот тысяч человек, среди них было четыреста тысяч детей, но сто семьдесят пять тысяч из них вернулись в город.

Оставшиеся были обречены голодать.

5 сентября Маркиан Михайлович Попов перестал быть командующим фронтом. Он командовал различными армиями. Во время Курской битвы получил под командование Брянский фронт. С октября 1943-го по апрель 1944-го генерал армии Попов командовал 2-м Прибалтийским фронтом. Сталин пришел к выводу, что проведенные им операции результата не дали, Попова обвинил в зазнайстве и неспособности извлечь уроки из собственных ошибок (Военно-исторический журнал. 2001. № 6).

Говорят, что Сталин связывал с ним большие надежды, но генерал злоупотреблял горячительными напитками. Маркиана Михайловича понизили в звании до генерал-полковника и назначили начальником штаба Ленинградского фронта. В 1953-м Попов вновь получил погоны генерала армии...

Северо-Западное направление ликвидировали. Ворошилов возглавил Ленинградский фронт. Теперь маршал лично отвечал за оборону города — вместе с хозяином Ленинграда Андреем Александровичем Ждановым.

Как раз накануне войны Жданов уехал отдыхать.

10 июня 1941 года политбюро рассмотрело вопрос об отпуске хозяина города. Просто так большевикам отдыхать не полагалось — только в силу требований медицины. Как водится, была представлена записка начальника лечебного управления Кремля о необходимости отправить Жданова на месяц в Сочи в связи с болезненным состоянием и «общим крайним переутомлением».

Сталин расщедрился и распорядился предоставить отпуск на полтора месяца.

После начала войны Жданов — с некоторым опозданием — вернулся в свой город. Но в решающие дни обороны Андрей Александрович, питавший пристрастие к горячительным напиткам, вышел из строя.

Сын Георгия Максимилиановича Маленкова