Шрифт:
Закладка:
Ставка возложила ответственность за происшедшее на командование Ленинградского фронта. Многие командиры отступивших частей пошли под суд.
15 августа Гитлер приказал группе армий «Центр» прекратить наступление на Москву и один танковый корпус передать группе армий «Север». Это, возможно, спасло Москву, но ухудшило положение защитников Ленинграда.
16 августа немецкие войска с боями вошли в Новгород, Нарву и Кингисепп. Подошли к Гатчине. Город Кингисепп наши войска отбили и вновь потеряли.
20 августа немцы вышли к Октябрьской железной дороге. Фактически Ленинград уже был отрезан от страны.
22 августа 1941 года Сталин вместе с Молотовым и Микояном спустились в переговорный пункт и по телеграфу долго разговаривали с Ленинградом (см. Военно-исторический журнал. 2002. № 1). К аппарату вызвали всех, кто отвечал за оборону города, — Ворошилова, Жданова, командующего фронтом генерала Попова и Алексея Александровича Кузнецова, второго секретаря горкома и члена военного совета фронта.
У Сталина накопилось много претензий к ленинградцам:
«1. Вы создали военный совет обороны Ленинграда. Вы должны понимать, что военный совет может создать только правительство или по его поручению Ставка. Мы просим вас в другой раз не допускать такого нарушения.
2. В военный совет обороны Ленинграда не вошли ни Ворошилов, ни Жданов. Это неправильно и даже вредно политически. Рабочие поймут это дело так, что Жданов и Ворошилов не верят в оборону Ленинграда, умыли руки и поручили оборону другим, ниже стоящим, это дело надо исправить.
3. В своем приказе о создании военного совета обороны вы предлагаете выборность батальонных командиров. Это неправильно организационно и вредно политически. Это тоже надо выправить.
4. По вашему приказу о создании совета обороны выходит, что оборона Ленинграда ограничивается созданием рабочих батальонов, вооруженных более или менее слабо, без специальной артиллерийской обороны. Такую оборону нельзя признать удовлетворительной... Нужно занять все возвышенности в районе Пулково и в других районах и установить там серьезную артиллерийскую оборону... Возможно, что в вашем плане обороны, если таковой имеется, у вас артиллерийская оборона учтена. Но правительству и Ставке об этом ничего не известно.
Мы требуем, чтобы Ворошилов и Жданов, безусловно, сообщали нам о своих планах операций. Они этого не делают, к сожалению. Они стали на путь непонятной нам самостийности и допускают ошибки, которые отражаются на качестве обороны Ленинграда».
Недовольство Сталина было продиктовано тем, что немецкие войска уже окружили Ленинград. Вина в этом бывшего наркома обороны была велика. Но он смело мог бы разделить ее с самим Сталиным... Поэтому о главных причинах отступления и неудач Красной армии разговора не было. Претензии вождя к бывшему другу и наркому носили в общем мелочный характер.
Выборность командиров в батальонах народного ополчения была, с военной точки зрения, нелепостью. Но бросать в бой ополчение — то есть людей немолодых, непригодных по состоянию здоровья к военной службе и не имеющих военной подготовки (а часто и оружия) — было не только нелепо, но и вообще преступно. Однако же именно Сталин распорядился о формировании частей народного ополчения, потому что кадровая армия была частично разгромлена, частично взята в плен... Ополченцы несли страшные потери.
По записи телеграфных переговоров видно, что даже в те критические дни Ворошилов и Жданов боялись Сталина больше, чем немцев. Два члена политбюро пытались объясниться, каялись, оправдывались и просили прощения.
Сталин продолжал разговор в столь же жестком стиле:
«Вы не дети и знаете хорошо, что в прощении не нуждаетесь. Ссылка ваша на перегруженность смешна. Мы не менее вас перегружены. Вы просто неорганизованные люди и не чувствуете ответственности за свои действия, ввиду чего и действуете, как на изолированном острове, ни с кем не считаясь...»
После телеграфных переговоров Сталин подвел итог:
«Немедленно отмените выборное начало батальонных командиров, ибо оно может погубить всю армию. Выборный командир безвластен, ибо в случае нажима на избирателей его мигом переизберут. Нам нужны, как известно, полновластные командиры. Стоит вам ввести выборное начало в рабочих батальонах, оно сразу распространится на всю армию, как зараза...»
Ворошилов в Ленинграде делал то, что привык делать в Гражданскую войну. Он был и остался командиром партизанского отряда. Сталин по политическим соображениям вознес его на вершину военной власти. Но Сталин же, потеряв к нему доверие и интерес, теперь не упускал случая публично унизить своего бывшего фаворита.
23 августа Северный фронт разделили на собственно Ленинградский, который должен был оборонять город, и на Карельский, довольно успешно противостоявший слабым и неактивным финским войскам.
28 августа 1941 года Сталин и Шапошников обрушились на генерал-лейтенанта Попова, который возглавил Ленинградский фронт. Генерал Попов нравился Сталину, но оказался в тяжелейшем положении: его войска отступали, не в силах выдержать удары превосходящих сил противника. Попов был талантливым и умным военачальником, но ему не повезло. Он возглавил фронт в тот момент, когда успех был невозможен.
Попов сообщал в Ставку о катастрофическом положении, требовал помощи, но в ответ слышал только приказ держаться:
«Ваши сегодняшние представления напоминают шантаж. Вас запугивают командующие армиями, а вы, в свою очередь, решили, видимо, запугивать Ставку всякими ужасами насчет прорывов, обострения положения и прочее.
Конечно, если вы будете только статистом, передающим жалобы армий, вам придется тогда через несколько дней сдавать Ленинград, но Ставка существует не для того, чтоб потакать шантажистским требованиям и предположениям.
Ставка разрешает вам отвести части с линии Выборга, но Ставка вместе с тем приказывает вам, чтобы части ни в коем случае не покидали подготовленного рубежа по линии Маннергейма. Ставка запрещает вам оголять Лужскую губу и отдавать ее противнику. Если даже придется 8-й армии чуточку отступить, то она все же во что бы то ни стало должна прикрыть Лужскую губу вместе с полуостровом.
Ставка требует, чтобы вы, наконец, перестали быть статистом и специалистом по отступлению и вошли в подобающую Вам роль командующего, вдохновляющего армии и поднимающего дух войск».
Чем же занималось в тот момент ленинградское руководство? Как оно готовилось к обороне города?
29 августа находившиеся в городе Молотов, Маленков, Жданов и Косыгин (будущий глава правительства, а тогда уполномоченный ГКО) отправили Сталину телеграмму:
«Сообщаем, что нами принято решение о немедленном выселении из пригородов Ленинграда немецкого и финского населения в количестве 96 тысяч человек.
Предлагаем выселение произвести в Казахстан — 15 000 человек, в Красноярский край — 24 000 человек, в Новосибирскую область — 24 000, Алтайский край —
