На начальном этапе правления левых, в 2003–2004 гг., и рядовые члены ПТ, и некоторые ее «отцы-основатели», и участники социальных движений ожидали быстрого улучшения положения, более радикальных реформ и главное — перемен. Ведь слово «перемены» было главным в кампании Лулы. Они, несомненно, имели место, но, возможно, шли не такими быстрыми темпами, не столь радикально меняли положение дел. И вот, чувствуя себя обманутыми, низовые организации ПТ резко критиковали Лулу, обвиняя его в «предательстве интересов народа», «забвении предвыборных обещаний». Острейшая идейная полемика сопровождала практически весь первый президентский мандат Лулы.

Эти споры — не досужие словопрения. В них воплотились многие «проклятые вопросы» реформирования общества, характерные отнюдь не только для Бразилии, а общие для многих стран, переживающих схожий этап социального «переформатирования».

И действительно, что же оставалось делать левому правительству? Надежды и ожидания общества были беспрецедентно велики. Так что же, разорвать отношения с глобальной экономикой, выйти из международных финансовых организаций? Ведь именно этот лозунг был начертан на знаменах ПТ, когда она находилась в оппозиции. Но если лишиться иностранных инвестиций, то за счет чего взять средства (и немалые) для проведения социальной политики — основного требования масс и главнейшего обещания левых? Прибегнуть к внешним кредитам — но это означает снова вступить в порочный круг зависимости. Начать печатать банкноты — но это вернет с таким трудом побежденную инфляцию. Ну, а если, напротив, полностью идти на поводу у собственных банкиров и бизнесменов, то тогда будет потеряно главное: поддержка со стороны низов общества — тех, кто и обеспечил приход левых к власти. Мучительные вопросы, сомнения… Узкое поле для маневра, путь «между Сциллой и Харибдой»…

А ведь правящая партия отличается от оппозиционной. Теперь она должна была не критиковать, а принять на себя ответственность за экономику и социальное реформирование. Это и стало «драмой левых у власти»: объективная невозможность в условиях современной экономики отказаться от определенного набора механизмов и инструментов проведения хозяйственной политики, свойственных рыночной среде (и объективно носящих неолиберальный характер), — и обязанность провести глубокие и ощутимые социальные реформы в интересах большинства общества, заменить формулу «рост без развития» на триаду «рост + развитие + благосостояние населения».

Вспомним: этот самый вопрос уже вставал во времена Кардозу. А при Луле он стал сердцевиной и реальной политики, и политической полемики.

И все же Лула свой выбор сделал. Он сумел филигранно пройти по этой узкой грани, найдя «золотую середину»: не нарушив экономическую структуру страны, не ущемив предпринимателей (наоборот, экономика развивалась высокими темпами и наращивала обороты) — и одновременно существенно облегчив положение бедноты. Именно это сохранение экономической модели (но не обычный, традиционный континуитет, не поддержание статус-кво и отсутствие перемен, а иное наполнение этой модели — поступательное развитие) и дало возможность реализовывать широкие социальные проекты. Иными словами, прагматичная политика Лулы позволила ему соединили, ортодоксальную экономическую стратегию, обеспечившую ему доверие финансовых рынков, и социальную составляющую своего курса, нанести прицельные удары по нищете и бедности, продуцировать «больше развития и меньше неравенства». И в этом, пожалуй, — основной итог правления левых и их главный ответ на драматичные вызовы и императивы крупномасштабного реформирования страны.

Данная ситуация обусловила небывало высокие рейтинги главы государства — к концу своего второго мандата он располагал поддержкой 85 % населения страны. Социологические опросы свидетельствовали: Лулу поддерживали все социальные слои (не только его традиционный — беднейший — электорат, но и богачи с подчас миллионными состояниями) из всех экономических и географических регионов страны. Редкий итог для уходящего президента…

Итак, при Луле удалось осуществить реальный поворот в социальном положении наиболее обездоленных слоев общества: масштабы бедности и абсолютной нищеты существенно сократились. Бедняки почувствовали перемены к лучшему, ощутили эффект реформ, сумели воспользоваться их плодами: зримо уменьшилось социальное неравенство, от 32 до 45 млн бразильцев, по разным методикам подсчета, вышли из состояния крайней бедности и пересекли нижнюю границу среднего класса. Высокие темпы экономического развития, контролируемая инфляция, бурное развитие потребительского рынка, крупные успехи социального реформирования — вот что стало основными характеристиками достижений кабинета Лулы.

На президентских выборах 2010 г. победила Дилма Руссефф — преемница Лулы (в 2003–2005 гг. она была министром энергетики Бразилии, а в 2005–2010 гг. возглавляла президентскую администрацию). Весьма характерен главный слоган ее предвыборной кампании: «Бразилия должна продолжать двигаться по пути перемен». В этих словах была заложена и мысль о сохранении прежнего — успешного — курса, и идея поступательного, постепенного развития, без резких поворотов и «разрывов». Продолжение курса Лулы и определило основное направление политической стратегии нового президента — активная социальная политика, улучшение системы здравоохранения, социального обеспечения, образования, совершенствование системы общественной безопасности, включая борьбу с организованной преступностью и наркотрафиком.

Вот так современная история Бразилии демонстрирует преемственность и поступательность. Каждый новый ее поворот отталкивается от уже сделанного; достижения предшественников не отбрасываются «за ненадобностью», а служат базой для нового восхождения. Именно таким образом «социальное наследие» правительства Лулы, проведенное им социальное реформирование расчистили дорогу для последующих трансформаций — точно так же, как модернизаторские усилия предыдущей администрации (Ф. Кардозу) создали благоприятную почву для реформ самого Лулы. И именно этим бразильский опыт модернизаций первого десятилетия XXI в. доказал, что ориентация на глубокие социальные реформы обеспечивает долгосрочные интересы страны, способствует (и на настоящий момент, и на перспективу) позитивному изменению ее традиционного «социального имиджа», а в глобальном плане символизирует неуклонное поступательное продвижение страны по пути развития, роста, модернизации.

Не случайно в Бразилии говорят: 1980-е годы стали стадией демократизации, 1990-е — временем стабилизации, а 2000-е — периодом сокращения социального неравенства.

Главным содержанием политики Д. Руссефф являются два стратегических направления: в экономической области сохранить высокие темпы роста (в 2012–2013 гг. они снизились) при безусловном сдерживании поднимающей голову инфляции, а в социальной — не утерять те выдающиеся достижения социального реформирования, которые в эпоху Лулы вывели из состояния крайней бедности десятки миллионов обездоленных и создали «новый средний класс». Тем самым президент стремится к реальному наполнению одного из главных предвыборных лозунгов — окончательно искоренить бедность в Бразилии, выведя из этого состояния более 16 млн человек. Реализовывать его предполагается при опоре на государство, которое, по словам президента, само должно «выйти навстречу беднякам, а не заставлять их бежать с протянутой рукой за государственными субсидиями». То есть, по мнению президента, необходимо включить эту массу населения в экономические процессы, а не делать ее исключительно «пассивным получателем» государственных пособий и дотаций.

При реализации модернизационных проектов Д. Руссефф натолкнулась и на немалые трудности (действительно, путь реформаторов — это не прямая, как стрела, магистраль). Так, вторая половина 2011 г. ознаменовалась беспрецедентным в истории Бразилии наступлением на достигшую больших масштабов коррупцию, превратившуюся в угрозу самим основам управляемости. Осенью 2012 г.