мировую прессу. Они стали своеобразным эпиграфом к правлению человека, их произнесшего. Но не только в этом их значение. Они, по существу, обозначили собой содержание всего того длительного, долгосрочного периода (выходящего далеко за рамки президентства одного политика), в который Бразилия вступила и который ей еще предстояло пройти.

Специальное внимание Кардозу уделял проблеме государства и необходимости его реформирования. Он считал, что государство следует реформировать таким образом, чтобы оно, уйдя из экономики, усилило бы свои социальные функции, осуществляя социальные преобразования в сфере здравоохранения, образования, транспорта, социального обеспечения, т. е. там, где действия «рынка» обречены на провал: «Рынок решает некоторые проблемы, но не проблему нищеты. Если накапливается определенная масса нищеты, рынок просто оставляет ее "за рамками". Нужно вмешательство государства». Именно в этом, по мысли Кардозу, и должна состоять новая роль государства, особенно в такой стране, как Бразилия, с ее сильными социальными диспропорциями и контрастами. «Достичь развития и социальной справедливости» — такую цель ставил перед собой Кардозу на посту президента Бразилии.

Большое место в трудах Кардозу было уделено пониманию современной демократии. Он писал о необходимости широкой «социальной включенности» населения — в противовес идущим процессам «исключения» обширных социальных групп и слоев из жизни общества. Одна из основополагающих идей Кардозу — мысль о тесной взаимосвязи демократии и социального реформирования — высказывается им и сегодня: «Для того чтобы быть стабильной, демократия должна быть эффективной в сокращении массовой бедности и социального неравенства. Либеральные принципы могут быть действенными, только если они основаны на устойчивом стремлении к ограничению бедности и неравенства…»[192]

Труды Кардозу стали несомненным вкладом в теорию и практику мировой социал-демократии.

Итак, президентом Бразилии стал человек, хорошо знавший свою страну, четко осознававший пути и векторы необходимых перемен. Но означало ли все это, что в годы его президентства процесс реформирования в Бразилии протекал бесконфликтно? Вовсе нет. Решение социальных вопросов, умение найти оптимальное соотношение между «экономическим» и «социальным» — это, пожалуй, самое сложное в деятельности тех, кто стремится трансформировать общество; это то поле деятельности, где, по словам самого Кардозу, реформаторам еще «предстоит воевать» (кстати сказать, это продемонстрировало и правление следующего президента — Лулы). Процесс глубокого экономического реформирования, обновления политической структуры Бразилии разворачивался в обстановке острой политической борьбы, жарких дискуссий и столкновения мнений, критики правительства со стороны набиравшей силу левой оппозиции.

Итак, Кардозу предложил обществу следующее. С одной стороны, — экономическая и политическая модернизация, дальнейшее высвобождение рыночных механизмов от сдерживающих факторов, реформа государства, интенсивный экономический рост при жесткой антиинфляционной политике, курс на открытость экономики и на более глубокое включение в мирохозяйственные связи — т. е. ярко выраженная рыночная устремленность экономической стратегии. Она должна была сочетаться, с другой стороны, с не менее ярко выраженной решимостью распутать узел острейших социальных проблем, придать импульс развитию здравоохранения, образования и системы социального обеспечения, сократить разрыв между двумя социальными полюсами. Эти краеугольные положения программы нового президента отвечали на вызовы времени и соответствовали коренным интересам бразильского общества.

И вместе с тем жизнь показала, что пока не придумано таких «весов», на которых можно было бы сбалансировать все «плюсы» и «минусы» сложнейших феноменов и процессов, имеющих место в ходе экономических реформ. Задумаемся: ведь «План Реал» был жизненно необходим Бразилии — без ликвидации инфляции, как и без интеграции в глобальную экономику, нельзя было и мечтать о модернизации страны. Вместе с тем фактом является и то, что инструменты экономического реформирования были, конечно же, неолиберальными по своему характеру (да и не могли быть иными). Они включали в себя приватизацию, открытие рынков, либерализацию внешней торговли и банковской деятельности, широкий доступ иностранного капитала и др. То есть парадоксальным образом получалось так: хотя «эра Кардозу» была отрицанием неолиберального экономического проекта Коллора, объективно неолиберализм являлся важной составляющей курса Кардозу. Это создавало почву для обвинений со стороны левой оппозиции.

Важнейшим направлением деятельности Кардозу стала реализация пакета непосредственно социальных реформ. Собственно говоря, именно в этом и состояла попытка президента совместить, «примирить» рыночный (и в силу этого «неолиберальный») характер экономической стратегии с решением острых социальных проблем. В целом за годы его правления было осуществлено около 50 социальных программ. Помимо традиционных планов по развитию образования и здравоохранения, правительство ввело в практику программы адресной поддержки наименее обеспеченных семей и решения конкретных социальных задач. Крупнейшим таким проектом стала программа «Солидарное содружество», позволившая значительно сократить нищету и улучшить многие социальные показатели.

Однозначно позитивными стали также укрепление демократического правового государства и восстановление неотъемлемых прав личности, включая решительные действия по выяснению судьбы «пропавших без вести» в годы правления военных, борьба с преступностью и ростом насилия. Консолидация демократии в годы правления Кардозу — непреложный и неоспоримый факт, крупное достижение режима.

Наряду с этим практическая реализация идеи глубинных, структурных реформ с самого начала столкнулась с большими трудностями. Социальная обстановка была отнюдь не безоблачной и бесконфликтной. Глубокое реформирование общества не могло проходить в «комфортных условиях» политического «равновесия», предоставляющего политикам полный «карт-бланш» на проведение трансформаций. Президент Кардозу сразу же столкнулся с обострением социальной ситуации.

Причины этой напряженности были двоякими: с одной стороны, трудящиеся чувствовали себя вправе предъявлять требования к правительству, провозгласившему социальные приоритеты, а с другой — население было недовольно тем, что правительство прекратило индексацию зарплат и не стало повышать их минимальный уровень (и то, и другое было мерами, необходимыми для борьбы с инфляцией). Начались и забастовки: опасения трудящихся, занятых на государственных предприятиях, были далеко не беспочвенными. После принятия соответствующих конституционных поправок волна приватизации захлестнула многие крупные предприятия, в том числе и те, которые были символами бразильской индустриализации, созданными еще в эпоху Варгаса, когда «национальное государство» мыслилось в качестве могущественного «локомотива», способного вывезти экономику к процветанию. Именно такими символами были металлургический комбинат «Вале ду Риу Досе», национальная телекоммуникационная компания «Телебраз» и др.

Возникали все новые и новые противоречия. Предложенные кабинетом административная и налоговая реформы, реформа социального обеспечения, включая пенсионную, изменения в политикопартийной и избирательной системах находились в фокусе острой полемики, натолкнувшись в конечном счете на препятствия и в ходе прохождения в парламенте, и в ходе практической реализации.

Все это стало серьезным вызовом правительству.

Приближались очередные президентские выборы. В 1997 г. Конгресс одобрил поправку о возможности переизбрания президента на второй срок, взамен сам мандат был сокращен до четырех лет (вместо имевшихся пяти). Это открыло Кардозу возможность для повторного выставления своей кандидатуры.

На выборах 1998 г. в третий раз вступил в борьбу Лула. Он принял это решение после долгих колебаний: за плечами уже были два тяжелых поражения в президентских кампаниях 1989 и 1994 гг. Однако его главным аргументом