к старшему брату и будущему королю. Я думал, что она с возрастом смирилась, но оказалось, что сестра просто притворилась, что поверила. Возможно, Елена твёрдо решила убить нашего брата, когда именно Николай предложил отцу выдать её за Северина.

Встряхиваю головой, не желая чувствовать хоть каплю сожаления к принцессе. Она имела право быть злой и недоверчивой, но она не смела отправлять убийц в место, которое стало домом моей сестры, и пытаться убить дорогих мне людей. Каждый в семье Рахмановых принял какую-то сторону относительно слов Николая. Но сам он мёртв, и теперь правда для меня скрыта навсегда.

Я отвлекаюсь и не замечаю, как Даниил приближается, загоняя меня в угол.

– Я сожалею, что она так поступила. – Он едва ощутимо касается пальцами синяка на моей скуле. – Она не должна была отправлять убийц. Но на самом деле мой план дал самую большую трещину именно из-за тебя.

Поднимаю на него сердитый взгляд, но он больше не пытается сократить и так незначительное расстояние, оставшееся между нами. Не пытается дотронуться, но и не отходит.

– Я и правда поднял тебя как оружие против Ласнецовых, как символ для народа. Но я и сам не заметил, как с каждым днём мне стало всё сложнее отрывать от тебя взгляд. Я начал чувствовать себя счастливым, просто будучи рядом, а стоило тебе заговорить…

Пальцами он аккуратно поддевает локон моих серых волос, лежащий на груди, и я вздрагиваю от неожиданности и вся напрягаюсь, напоминая себе, что не могу позволить себе лишнего на этих переговорах.

– …и я забывал о войне, о мести и каких-либо планах. – Голос Даниила становится тише, когда он отпускает прядь, а пальцами обхватывает мою ладонь.

Его движения гипнотизируют, я будто наблюдаю за змеёй, не зная, бежать мне или замереть. По спине проходит волна дрожи.

– Я мог думать только о тебе и о том, как хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда. Как хочу прижать тебя к себе, прикоснуться…

Он не выглядит удивлённым, когда я вырываю свою ладонь из его руки, чуть ли не рычу от разочарования и сдавливаю пальцами его горло. Король выглядит печальным и не сопротивляется, когда я отталкиваю его от себя.

– Пойдём со мной, Агата. Я дам тебе всё! Намного больше, чем может Александр.

Я шумно втягиваю носом тёплый воздух комнаты, и он кажется мне почти удушающим. Я хочу выйти, хочу увидеть своего Морока.

– Александр уже дал мне то, чего ты никогда не смог бы! – с наслаждением чеканю я, и Даниил хмурится, слыша мою уверенность.

– И что же это?

– Он оживил Анну.

Я приподнимаю подбородок и выпрямляюсь, замечая, как сомнение на лице молодого короля сменяется удивлением, а потом страхом, который он пытается скрыть. Его взгляд мечется, он трёт подбородок ладонью, размышляя.

– Именно она рассказала всё и подтвердила, что Ариан, портреты которого висят во дворце, её не убивал. Именно Анна только что поддала твоей сестре, потому что та посмела отправить убийц к её мужу.

Наслаждаюсь каждым произнесённым словом и каждым ошарашенным взглядом, что Даниил бросает на меня. Молодой король делает несколько нервных шагов то в одну сторону, то в другую.

– Всё кончено, Даниил. Моя сестра – королева Серата. И ничьи слова не станут весомее, чем её, когда она расскажет всем о своём убийце.

– Аарон оживил её?! – перебивает он.

– Да.

– Тогда… он не может оживить тебя, Агата!

– Не может, но это не имеет значения. Анна жива, это всё, о чём я мечтала, и теперь я проживу остаток жизни, привязанной к Мороку. Буду жить, пока жив он, – отвечаю я, поправляя кафтан.

Я чувствую себя спокойнее, высказав всё. Разговор подходит к концу, больше мне нечего здесь делать. Даниил смотрит мимо меня стеклянным взглядом, даже не обращает внимания, когда я беру свои перчатки со стола. Медлю пару секунд, в последний раз бросая взгляд на молодого короля Аракена, разворачиваюсь и делаю уверенные шаги в сторону выхода.

– Не думаю, что это окажется достаточно долго, – тихо говорит мне в спину Даниил, и я замираю, напрягаясь от его намёка.

Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, ощущая, как спокойствие вновь ускользает от меня.

– Что ты хочешь этим сказать? – поворачиваюсь я к нему.

– То, что Аарон умирает.

Лучше бы я проигнорировала его слова и сразу ушла.

У меня начинает раздражающе звенеть в правом ухе. Я пару раз дёргаю головой и морщусь, игнорируя бред, что он несёт.

– Хорошая попытка, но наш разговор окончен, – холодно отвечаю я, решая уйти как можно быстрее, но жалость в его взгляде заставляет меня повременить.

Даниил присаживается на край стола, складывая руки на груди. Он знает, что задел меня, и теперь не торопится пояснять свою фразу. Но я не вижу злорадной ухмылки на губах, и это меня тревожит больше, чем мне бы хотелось.

– Я читал много не только о Марах, но и о Слугах Тени, Агата, – аккуратно начинает он. – Не знаю, слышала ли ты о трудах Малахия Зотова. Этому исследователю удалось лично пообщаться с Мороком.

Вспоминаю о том, что Аарон ещё в Ярате упоминал о труде этого человека, но сохраняю невозмутимое выражение лица, не желая подыгрывать Даниилу. Тот выжидает несколько секунд, но, не получив ответа, продолжает:

– Я так и не нашёл его основной труд, но удалось поговорить с его родственниками, у которых сохранились черновые записи. Морок силён, сильнее любой Мары. Он обладает огромной жизненной силой, что позволяет ему поднимать мёртвых и даже оживлять. Но у всего есть последствия. Для оживления он отдаёт как минимум половину своей жизненной силы.

– Я знаю! – огрызаюсь я. – Отдает половину и становится слабее.

Даниил внимательно оглядывает меня и медленно останавливает взгляд на моих глазах.

– Половина – это минимум для их собственной жизни, – намекает молодой человек.

Я напряжённо молчу, сжимая зубы.

Уйди. Развернись и выйди!

Не слушай его больше. Хватит!

– Морок может поднимать мёртвых даже после этого, просто не может оживлять, – парирую я.

– Верно. Но на какой срок, ты знаешь? – Он выжидает, вновь надеясь на ответ, но я ничего не говорю. – Оживлённый питается его жизненной силой. Ты… питаешься его жизненной силой, которой у него лишь половина. Как долго он делит эту половину с тобой?

«Я предупреждал тебя, мальчик, что твоя бравада до добра не доведёт! Ты не всесилен, глупец! У всего есть цена». Воспоминания о словах Кристиана, которые мне удалось подслушать, будто раскрытой ладонью бьют по уху, увеличивая звон в ушах.

«Да что ты?! И когда ты