От того, с каким дрожащим голосом он это говорит, с каким потерянным взглядом, у меня замирало сердце и казалось, что я вовсе не дышу — начиналась кружиться голова.

— Ты не предал меня, любимый. Не предал. Ты поступил хорошо.

Я касаюсь его лица, провожу по линии скулы и завожу назад, перебирая его светлые, кудрявые после душа волосы.

— Я ненавижу себя, Лаура. Я обманул тебя. Ты была права, когда упомянула о доверии.

Боже, Аарон, я не помню, какой бред несла в том состоянии…

— Нет, Аарон, хватит, — грубо стараюсь заткнуть его, потому что разговор перетекает в плохое русло, и это сильно давит на меня, на нас двоих. — Не нужно этого говорить, прекрати!

— Я подорвал твоё доверие. Эту связь между нами. Я знаю, что должен был рассказать тебе всё изначально, но я боялся, что тебе от этого будет только хуже. А теперь понимаю, что нужно было это сделать. Знаю, что тебе снова сложно доверять мне, как было в самом начале нашего знакомства, наших отношений. Я виноват, Лаура. И если бы я только мог загладить вину…

— Хватит, пожалуйста, хватит! — я начинаю плакать, чем пугаю парня, потому что его глаза резко распахиваются. — Ты хороший человек! Ты не подорвал моего доверия! Не говори, что ты всё разрушил, не склоняй к тому, что наши отношения разрушились! Это не так! Я люблю тебя точно так же, как любила все эти месяцы, слышишь меня? Пожалуйста, прекрати, у нас всё хорошо, ладно? — моё тело не может сидеть на месте, оно хочет поближе к нему, хочет быть рядом и снова, и снова доказывать ему свою любовь и искренность во всех сказанных словах.

— Лаура…

— Закрой рот, Аарон! Просто закрой рот и прокрути в голове то, что я только что сказала! — я на самом деле перемещаюсь на его колени и обхватываю шею, прижимаясь лицом к ней, снова ощущая запах сигарет — только теперь он не раздражает, я нахожу в нём что-то приятное.

Блондин больше ничего не говорит, молча дышит рядом с моим ухом и едва касается моей спины — боится. Не меня только, а себя...

♡⁠♡⁠♡

Вечер протекал плохо и монотонно, потому что я осталась одна. Всё, что мне оставалось делать, это думать о том, что в голове у Аарона. О чём думает он и что чувствует? Сделал ли он хоть какой-то вывод из моих слов или продолжает чуть ли не проклинать себя?

Я всё делала на автомате: в душе простояла дольше, чем обычно, потому что находилась не в реальности, а копалась в своих переживаниях. Я стояла под горячим напором воды тридцать минут и переживала об Аароне, не чувствуя, как горит моя кожа. Поняла, что простояла дольше, когда вытиралась полотенцем — всё тело было красным и горело от прикосновений.

Потом заварила себе травяной чай, глупо веря в то, что он меня спасёт, но ошиблась, потому что никакого результата он не дал. Чем дольше я держала себя в таком подвешенном состоянии, тем сильнее разрывалась моя голова, и мне хотелось лечь спать.

Оказавшись в постели, я снова уставилась в потолок уже при выключенном свете. А потом внезапно зазвонил телефон, и я схватила его в руки, думая, что это Аарон. Вдруг он тоже сейчас лежал и думал, и захотел позвонить, поговорить, чтобы успокоить проливной дождь в наших сердцах?

Но я снова допустила оплошность.

Это была Элиза. Я посмотрела на время и запереживала в который раз, только теперь не из-за Аарона! Подруга никогда не звонила так поздно, чтобы поболтать. Неужели у неё тоже что-то случилось?

— Алло, — отвечаю на звонок, почти не шевеля губами.

— Ты не спишь? — громкий вопрос сопровождался всхлипом, а завершался новым рыданием.

— Что случилось? — задаю вопрос, игнорируя её вопрос ради приличия.

Я поднимаюсь на локтях и тянусь к ночнику, заполняя комнату слабым оранжевым светом.

— Я идиотка, Лаура. Просто идиотка, — мне едва удалось разобрать её слова, потому что она, кажется, закрыла рот ладонью, стараясь сделать очередной всхлип беззвучным.

— Перестань, успокойся, пожалуйста, — трудно поддержать человека и успокоить его по телефону…

— Не могу! Я идиотка!

— Почему? Постарайся мне внятно объяснить…

Элиза сделала прерывистый вздох, но сдалась и снова всхлипнула. Затем ещё и ещё. Лишь спустя две минуты ей удалось прийти в более разговорчивое состояние.

— Ко мне пришёл Элай. Резко и внезапно, я даже испугалась. Зашёл ко мне… а потом… нагнулся и поцеловал, а я ударила его по лицу. Я не хотела, это рефлекс был!

С одной стороны мне хотелось рассмеяться, ведь это странная и даже смешная ситуация. С другой было не до смеха, ведь я слышала, как сильно она плачет от чувства вины.

В этом дне слишком много чувства вины.

— Потом, даже несмотря на мой поступок, Элай сказал, что любит меня! А я… сказала ему уйти. Я просто так была растеряна, Лаура. А сейчас места себе не нахожу, потому что он мне даже не отвечает. Боже, я облажалась, да?

Ответить честно или сказать что-то, что утешит её, но соврать?

— Да, Элиза, ты облажалась, — и прежде, чем услышать очередной всхлип, я быстро добавляю: — Но! Он хороший парень и всё поймёт, я уверена. Элай не откажется от тебя. Остынет и придёт снова, только тогда ты будешь готова ответить ему. И я полагаю взаимностью?

— Взаимностью. Не могу понять, что заставило меня сегодня влепить ему пощёчину…

— Ты переволновалась, ничего страшного в этом нет… — только если она ему, конечно, не выбила зуб своим ударом…

— Как мне попросить у него прощения и ответить что-то, если он меня игнорирует теперь?

— Ам… подождать некоторое время? — протягиваю. — Ему нужно прийти в себя, потому что он ожидал явно не такой реакции…

— Ладно. Извини, что разбудила…

— Я не ложилась ещё.

— Чего? Мучает что-то?

— Кто-то.

— Кто? — сердито спросила Элиза, думая, наверное, о ком-то плохом.

— Об Аароне. Мы сегодня… можно сказать, поругались… Или, точнее, просто поругались и зашли в тупик, в котором не слышим друг друга. Вернее, он не слышит меня.

— А в чём причина ссоры-то?

И, тяжело вздохнув, я принялась рассказывать подруге то, что произошло сегодняшним утром. Про Эрику. Про срыв Аарона. Про его чувство вины. Элиза, как свойственно говорить подруге, сказала: «А я говорила! Говорила, что мне не нравится твоя Эрика, говорила, что с ней что-то не то! Я чувствовала это!»

Безусловно, все вокруг оказываются правы. Это