не стоящую. Это пластмассовая игрушка на пружинке. Игрушка в виде кота, который играет в футбол. Иронично. Может, Аарон найдет этому применение, а может выкинет.

Я чувствую себя слишком неловко перед Аароном из-за того, что у нас разное материальное положение. Он может позволить многое, а я лишь дешёвку. От этого так неприятно.

В торговом центре мне больше было нечего делать, поэтому я вышла на улицу. Аарон уже сидел в машине. Как смотреть ему в глаза? Боже.

— Тебе плохо? — внезапно спросил парень, всматриваясь в моё лицо. Должно быть, я побледнела, если он спросил.

— Нет, — незаметно шмыгнула носом, и Аарон напрягся ещё сильнее. Боже, Лаура, прекрати сдавать себя!

— Ты плачешь, что ли?

— Нет, это из-за мороза.

— Но твой вид мне всё равно не нравится, — заключил Аарон и завёл машину, изредка кидая на меня краткие взгляды.

Мне нечего было ответить, поэтому, дабы не расплакаться и не показывать парню свою кислую мину, я развернулась к окну и закусила губу. Физическая боль мне всегда помогала справиться с моральной. Однако раньше моральную я глушила плохим физическим способом, сейчас же — нашла альтернативы: часто кусаю губу или сжимаю руки в кулаки так, что на ладонях остаются следы от ногтей.

Мисс Стейси говорила в таких моментах отвлекаться. У меня получалось отвлекаться лишь на еду. У меня было расстройство пищевого поведения: я могла не есть при стрессе, отчего быстро теряла вес, и Лили с ужасом рассматривала моё исхудавшее тело. А могло быть и наоборот, когда я съедала в день больше своей нормы, в особенности моральный голод появлялся ночью и при просмотре сериалов или когда мне было просто скучно. И тогда я поправлялась до неузнаваемости.

Сейчас, благодаря Стейси, Лили, бабушке… и Аарону, я нашла стабильность. Взяла себя в руки. Почти взяла в руки. Я не избавилась от всех привычек, которые губили меня, но от многих — да.

Дорожный шум меня на какое-то время расслабил, и я даже заснула. По приезде Аарон разбудил меня.

— Лаура, ты всю дорогу молчала и спала… Всё нормально, родная? — Аарон провёл ладонью по моим волосам, убрав одну сторону за ухо, и помог мне снять куртку.

Я облокачиваюсь о тумбу и снимаю обувь, стараясь понять, что мне ему ответить? Всё равно ведь не поверит, да? Я для него открытая книга уже давно.

— Нормально. Правда. Устала просто…

— Не верю я тебе.

Сглатываю и отворачиваюсь от него. Ставлю ботинки на полку и иду в комнату. Я нашла хороший способ отделаться от разговора, но это было сделано не специально — стоило мне лечь в кровать, как моё тело тотчас расслабилось, и я уснула…

♡⁠♡⁠♡

Иногда случается такое, что я абсолютно перестаю понимать Лауру. Бывает, что она ведёт себя так, как я не привык, и это меня путает. Лаура очень разная. В последнее время она была более-менее радостной, и у нас не возникало проблем. Сегодня же что-то её расстроило, и я понятия не имел, как мне себя вести. Но я понял, что в таких ситуациях на неё лучше не давить. Лучше дать время.

Я хотел плавно выведать, что заставило появиться грустной улыбке на её сияющем лице. Не успел. Стоя на кухне и готовя нам чай, я продумывал разговор, но как только вошёл в комнату — увидел сладко сопящую Лауру. Подсев к ней и наклонившись к её лицу — просто чтобы поцеловать в нос — увидел на щеке засохший след от слезы, а на наволочке крохотное мокрое пятно.

Чай мне пришлось пить в одиночку, и всё то время я строил разные версии её внезапной смены настроения.

Лаура отдыхала на протяжении двух часов. Со стороны комнаты послышался разговор, и я понял, что моя девочка уже проснулась и с кем-то разговаривает. И я направился к ней, чтобы снова поговорить с ней и узнать в чём же причина непрошенных слёз. Я не могу нормально что-то делать или о чём-то думать, зная, что Лаура грустит, что ей плохо. Я, словно эмпат, слишком проникаюсь её настроением и состоянием, перенимаю его на себя.

Коснувшись ручки двери, я приоткрыл её, заглядывая всего одним глазком в комнату. Лаура лежит на кровати, задрав ноги на стену, и разговаривает по телефону. По разговору делаю вывод, что с тётей.

— Нет, у меня не грустный голос… — заверяет она уже второго человека в этом. Но я сейчас вижу её лицо, которое всё время она скрывала от меня, и оно очень расстроенное. Особенно глаза — они и выдают её. На лице может стоять натянутая, неискренняя улыбка, но в глазах я всегда могу прочесть истину. — Нет, у нас с Аароном всё хорошо, мы не ссорились.

Некрасиво так делать, но я продолжаю стоять у двери и подслушивать до тех пор, пока не слышу завершения. Только тогда позволяю себе её потревожить.

— Родная.

— Привет, — Лаура поворачивает голову в мою сторону и улыбается. Не по-настоящему.

— Поговори со мной, — когда-то эту фразу говорила мне Лаура и брала меня за руку или обнимала со спины, теперь же её говорю я.

— О чём?

— Ты знаешь, — бросаю многозначительный взгляд. — Тебя волнует что-то и расстраивает. Расскажи мне это. Недавний разговор о доверии, помнишь, да?

Моя девочка вздыхает и прикрывает глаза. Улыбка гаснет и показывает мне её настоящую в этот момент.

— Я чувствую себя никчёмной, Аарон. По сравнению с тобой.

У меня пропал дар речи от такого заявления. На какие-то секунды показалось, что я выпал из реальности и вошёл в неё снова, переваривая услышанное. О чём она, вообще, говорит?! Что значит никчёмная по сравнению со мной?

Лаура наблюдает за моим лицом и, кажется, пугается, потому что от злости и непонимания я свожу брови к переносице, из-за чего мой взгляд кажется пугающим.

— Что ты такое говоришь? — всеми усилиями подавляю свой устрашающий голос.

— То, что есть. Я это говорила и раньше, ты помнишь, ещё в самом начале. Но потом как-то это забылось. А сейчас снова… — вздыхает. — Я не смогла купить тебе подарок, Аарон. Не смогла купить что-то стоящее, потому что у меня нет денег. И мне от этого больно и стыдно.

— Я же сказал, что мне от тебя вообще ничего не нужно. У меня уже есть подарок от тебя. Это ты сама, родная.

— Это слишком заезженная фраза, от которой меня коробит. Я правда хотела что-то купить тебе, порадовать, но купила фигню, — на последнем предложении её голос начинает дрожать, а по