Шрифт:
Закладка:
— Я не позволю себя торопить, — он наклонил голову, чтобы коснуться её щеки. — Я слишком долго хотел этого, чтобы позволить спешке всё испортить, — пока он говорил, его рука блуждала по её груди, его пальцы обхватили её тяжесть, скользя вверх. Его пальцы нежно пощипали её сосок, когда он сказал: — Я не хочу, чтобы тебе было больно.
Слова потонули в шоке от удовольствия. Она едва успела перевести дыхание, когда он опустил голову и снова погладил её грудь, на этот раз захватив её сосок ртом. Она крепко зажмурила глаза. Огненные разряды и молнии, пронизывающие её насквозь, были слишком сильным ощущением в сочетании с мягким звуком его довольного урчания и видом его головы, прижатой к её телу.
Его бёдра двигались над её бедрами, кончик его эрекции задевал шов между её ног, скользя по её влажности. Они оба застонали, его звук вибрировал на её захваченном соске, и она выгнулась, сжимая его плечи. Он оторвал рот от её груди и прижался лбом чуть ниже её ключиц, испустив томный выдох.
Макрам долго держался неподвижно, вцепившись руками в покрывало. Наиме погладила своими руками вниз по его спине, чувствуя, как он пытается сдержать свою магию и свою настойчивость.
* * *
Макрам закрыл глаза, когда её нежные, размеренные поглаживания успокоили зверя его магии. Она слегка пошевелилась под ним и сделала вдох, который задержала всего на мгновение, прежде чем заговорила:
— Я тут думала над вопросом, — сказала она, и он был рад, что она не могла видеть его раздражённую улыбку. — Твоя магия…
— Вредит только тому, кому я говорю, — сказал он, удивлённый тем, что ей потребовалось так много времени, чтобы подумать или задать этот вопрос.
Обычно это был первый вопрос, который женщины задавали ему, если они оставались рядом достаточно долго, чтобы вообще задавать какие-либо вопросы, как только узнавали, кто он такой.
— Даже в движении? Даже, — она провела пальцами по его боку, перебирая ребра, как струны комуза, — даже когда ты…
Он поднял голову. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, её щёки пылали, свет лился из её глаз так, что он едва мог различить за ним кольцо радужки цвета красного дерева. Её пальцы дёрнулись на его бедре, поглаживая округлую кость, ища вход между их телами. Он не предоставил этого. Прошло много времени с тех пор, как он был с женщиной, и его тело уже угрожало восстанием. Её маленькие, любопытные пальчики не помогут его делу. Однако разговоры помогали.
— Даже когда я?.. — подсказал он.
Она наполовину прикрыла глаза, рассматривая его из-под каштановых густых ресниц. Макрам придвинулся достаточно близко, чтобы поцеловать её, потому что он не мог смотреть на неё без желания. Она нетерпеливо встретила его, и её ноги обвили его, ритмично потираясь, намекая на то, чего хочет её тело.
Поцелуй было плохой идеей. Он отстранился, уткнувшись лицом в её голову, вдыхая её аромат розы и зимы. Были другие запахи, тепло, её возбуждение.
— Я слышала… что в момент кульминации маг полностью теряет контроль над своей магией.
— Не каждый раз.
Макрам прикусил мочку её уха и был вознаграждён дрожью её тела под его телом, быстрой задержкой дыхания. Звуки, которые она издавала, были такими сладко-женственными, что он не думал, что ему нужно что-то ещё, чтобы полностью и болезненно возбудиться. У него не было никаких сомнений, что этой ночью он потеряет контроль над своей магией.
— Только в лучшие времена.
— Ох, — сказала она с осторожностью в голосе. — И лучшие времена…
— Моя магия никогда не причинит тебе вреда.
Раньше у него всегда возникало болезненное скручивание в животе. Женщины никогда ему не верили. Страх был слишком силён. Если возникал вопрос, они, честно говоря, никогда не хотели услышать ответ, им нужен был предлог уйти. Поэтому он всегда позволял им это. Но не Наиме. Ею управляли не эмоции, а логика.
— Точно так же, как ветер, который приходит, когда ты выпускаешь свою магию, не причиняет вреда, если ты не придаёшь ему нужную форму, огонь не горит, если ему не приказать, земля не разрушается, если её не заставить.
— Тогда поторопись.
Она тихо хихикнула, и он фыркнул ей в ухо. Его сердце наполнилось теплом и радостью от того, что она легко отмахнулась от чего-то, что причинило ему столько боли в прошлом.
— А я-то думал, ты такая терпеливая, — сказал он, приподнимаясь, чтобы можно было позаботиться о другой её груди, которую он променял на первую.
Она не ответила, только снова запустила руки в его волосы, прижимая его голову к себе. Она выгнулась, прижимаясь бёдрами к его. Его член лежал между её пышных бёдер, ласкаемый каждый раз, когда она двигалась, скользя по готовому, скользкому теплу её лона. В сотый раз он отказал себе в кричащем желании погрузиться в неё. Он не хотел, чтобы она испытывала даже малейший, кратчайший момент дискомфорта, а это означало — терпение. Он сможет потерять себя позже.
Он опёрся на одну руку, протянул вторую между её ног и затанцевал пальцами вниз, по скользкому, шелковистому месту между её бедер. Он застонал, и она резко, пронзительно ахнула, одной рукой сжимая его предплечье, другой всё ещё вцепившись в его волосы. Макрам наблюдал за её лицом, пока исследовал её, лаская, кружа, поглаживая. Её глаза были зажмурены от сосредоточенности, зубы впились в нижнюю губу, шея выгнута дугой. Красивая. Он поцеловал впадинку на её шее, провёл по ней языком и ввёл палец внутрь неё.
Тело Наиме замерло от вторжения, в то время как его разум закружился от хватки её внутренних мышц, от её жара.
— Всё в порядке? — спросил он.
Она кивнула, повернув голову и встретившись с ним взглядом, и экспериментально качнула бёдрами.
— До этой минуты я и не знала, что такое быть в порядке, — простонала Наиме.
Он хрипло рассмеялся, наклонился и поцеловал её, обводя большим пальцем крошечную вершинку её удовольствия, осторожно скользя пальцем по её
