Властелин Запада? Рюдзину удалось? Хотя, зачем спрашивать, когда и так всё ясно. Он всегда бы целеустремлённым ребёнком.

Я чуть не поперхнулась от таких заявлений, но так и не решила, из-за чего именно — от смеха или удивления. Поэтому зажала рот ладонью и сделала глубокий вдох через нос. От того, как этот щуплый рыжеволосый паренёк назвал вредную лягуху «ребёнком» мне сделалось плохо. В хорошем или ином смысле — не разобраться просто так.

— Вы… вы знакомы с ним?.. — вырвалось у Шада.

— Ещё бы я не бы с ним знаком, — хмыкнул Рэймо и уселся на край стола. — И вы, цветочки мои, конечно же не рады, что Рюрю ничегошеньки не делает с имперцами, хотя должен защищать магию и духов, поскольку сам — суть магии и в прошлом дух? Не нужно так хмуриться. Значит, для чего-то так нужно. Он предвидел это.

— Все мы следуем плану Рюдзина, — несколько истерично хихикнула я.

— Нет, ты не поняла, — покачал головой чародей. — Он буквально видит время. Вероятности. Он знает, что будет дальше. Каждый шаг выбирает так, чтобы получить нужный итог, бесконечно переплетает линии, складывает мозаику. Думаю, за прошедшее время его навыки стали только лучше.

Теперь настала моя очередь потерянно пялиться на безмятежно улыбающегося Рэймо.

— И молчит об этом?! — наконец, выкрикнула я.

— А он ещё носит очки? — невпопад уточнил Рэймо. — Наверное, ему до сих пор сложно отсеживать, в каком отрезке времени находится его тело…

Я поджала губы, вспоминая старый вопрос, адресованный Рюдзину. Мол, такой великий волшебник, так много всего умеет, но зрение себе исправить — нет. И тогда выяснилось, что очки — своеобразный фильтр для чего-то. Чтобы не видеть всё и… сразу.

— Значит, — тихо начал Шад, — он не мешает распространению влияния империи, потому что это нужно для чего-то? Все эти смерти?! Для чего? Зачем?..

Сбившись на растерянный шёпот, он опустил уши. Хватка его пальцев на моей ладони ослабла, словно фамильяр потерял смысл той борьбы, что гнала его вперёд всё это время. Зная, как больно бьют такие вещи, я обняла его за плечи.

— Рюрю не мыслит мелко, — крутанул кистью Рэймо. — Совсем в дракона превратился. Хотя, эта черта была в нём и до становления драконом…

— Он ведь был… мелким духом, верно? — я взяла разговор в свои руки, позволив Шаду приходить в себя, сколько потребуется.

— Покровителем небольшой деревушки, — поделился чародей. — Так что защита чего бы то ни было для него в приоритете… была, пожалуй. Да всплыла. От рук отбился, негодник мелкий. Но ничего, это мы исправим…

На словах о покровителе деревушки Шад дёрнулся — схожесть неприятно кольнула его. Но, кажется, она стала как пощёчина или ушат ледяной воды, привела фамильяра в чувство и напомнила о том, зачем он здесь.

— И что стало с той деревней? — сощурившись, спросил Шад. — Почему он так изменился? Как стал драконом? Как вы связаны с ним?

— Деревню сожгли, а его взяли в плен, — словно подобное происходит каждый день, поделился Рэймо. Хотя, возможно, для дел давно минувших дней его тон бы подходящим. — Рюрю выкололи глаза и повезли в качестве подарка северному князю. Откуда столько знаю и как с ним связан?.. Тогда я был человеком, а людям свойственна импульсивность, поэтому я спас его, дарова свободу, вернул зрение и научил магии. Так что в том, почему имперцы стали такими сильными, можешь винить меня. Из-за меня Рюрю таков, каким является.

Меня поразило то, с какой лёгкостью, не зная всех подробностей, Рэймо встал на защиту своего ученика и был готов нести за него ответственность. Рюдзин мог и чародея в своих планах использовать… да что угодно мог!..

— Будто сейчас вы не человек, — раздосадовано цыкнула я, пытаясь поймать за хвост какую-то важную, но слишком изворотливую догадку.

Что-то никак не получалось сложить, как надо, и я словно крутила в руках дурацкий разноцветный кубик, забыв нужную комбинацию и порядок действий.

— Не человек, — рассмеялся Рэймо. — И даже не альв. Тьма искажает.

— Что же вы увидели по ту сторону Грани? — тихо поинтересовался Шад.

Рэймо отлип от стола, сделал несколько длинных, манерных шага, заложил одну руку за спину, кончиками пальцев другой коснулся солнечного сплетения, прикрыл глаза… Как будто присушивался к чему-то или вспоминал, но — в точности, в мельчайших подробностях. Подбирая подходящие слова, в которые придётся облечь то, что — не описать.

— Я видел нечто живое, — заговорил он словно не своим голосом. — Нечто, из чего мы все родились. Она говорила со мной. Она показала, как создавала мир.

— И почему же тьма вырвалась? — не смогла не спросить я.

Вся эта история с Гранью, с расколотым изначальным миром и осколками-отражениями интересовала меня донельзя. Но я знала только то, что рассказали Рюдзин и Нерис — в той истории великий чародей был жадным до силы человеком, готовым пойти на любые жертвы ради обретения могущества.

Сейчас, когда я видела перед собой того самого чародея, невольно задумывалась, а в могуществе ли дело? Не было ли это любопытство? Случайная ошибка?

Или всё — от желания уйти от судьбы, чтобы не быть рабом обстоятельств? Чтобы не быть той марионеткой, которую дёргали следившие за порядком хширасс.

— У тьмы нет никаких желаний, и потому она покорно находится по ту сторону Грани, проникая через неё из-за прорех, что по незнанию делали маги. У тьмы — нет желаний. Но у меня, прикоснувшегося к ней, они были, есть и будут. Тьма впитала мою жажду из моего сердца, — виновато улыбнулся Рэймо. — Я не сумел придумать ничего другого, кроме как запутать след. Создать множество копий мира со своими Гранями, чтобы тьма долго-долго шла к изначальному миру, чтобы она не поглотила Сердце Мира в один миг. Будь у меня больше времени, будь под моей рукой хоть что-то, кроме зеркала, я бы сделал всё иначе. Я бы шагнул во тьму снова и увидел её. Почему она там? Как давно она там? Что она такое? Вам… не интересно?

Его взбудораженный взгляд пугал… пугал бы, не почувствуй я капельку любопытства. Раньше и не задумывалась о таком. Вернее, мысли о том, кто