— Судьба у меня такая, всё про всех знать, — рассмеялся чародей и передал уже полное ведро фамильяру. — А у вас судьба — оказаться тут. От неё не спрятаться и не скрыться, а поменять — дорого стоит. Вишь ли, порядок такой, и ему всё подчиняется.

— Вы о том порядке, о котором пекутся драконы? — хмыкнула я.

— Ага, — ответил Рэймо и, махнув рукой, чтобы следовали за ним, повёл к крыльцу дома. — Я вот свою судьбу изменил, за что здесь и очутился.

— Вы изменили свою судьбу, расколов мир и создав отражения? — Шад, похоже, совсем растерял благоговейный трепет — теперь в его глазах горел азарт дорвавшегося до знаний студента.

— Лучше уж уронить зеркало и иметь семь лет несчастий, чем становиться куклой в руках той, кому ради исполнения пророчества не жаль ни своей жизни, ни жизни своего дитя, — тяжело вздохнул чародей. — Да, я наказан — могущественные драконы собрались и ка-а-ак поставили меня в угол. Но что потом? Что им делать, когда я выйду из угла? Кидаться на своих надзирателей я, конечно, не буду, но и не поблагодарю за страдания.

Понятнее после его слов ничего не стало, разве что тот факт, что обиду на своих врагов Рэймо не затаил, хотя мог бы. Времени здесь ему хватило бы и план мести продумать, и особо изощрённые пытки персонально для каждого дракона.

— Вы же устроили настоящий бунт против порядка, — не сдержала хихиканье я.

— И чем это плохо, скажи? — вопрошающе поднял брови Рэймо. — Если назвать это бунтом чародея, что устал действовать по чужой указке, лучше будет звучать? Да и потом, разве я настолько страшный, как обо мне говорят? А этот порядок, так ли необходим? Скукота ведь, шагать в ногу со всеми…

Чародей скорчил рожицу и маршем, чеканя шаг, описал несколько кругов около меня. Я захохотала в голос, а спустя секунду ко мне присоединились и Шад, и сам Рэймо. Покончив с кривляньями, чародей ловко взбежал до середины лестницы, что вела ко входу в дом.

— Но вы раскололи мир не только из-за судьбы? — предположила я. — Разве вас… не влекла тьма по ту сторону Грани?

Он замер, занеся ногу над последней ступенькой крыльца, но после недолгой заминки всё-таки шагнул вверх и глянул на меня через плечо.

— Разве вы не рискнули всем миром из-за любопытства? — понесло меня дальше с вопросами, которые нельзя назвать удобными.

— И я же его спас, — заметил чародей и, открыв дверь, жестом пригласил нас в дом.

Прихожая оказалась крохотной — мы едва уместились втроём. Лавка, грабли в углу, подкова над дверным проёмом, занавешенным сшитой из разноцветных лоскутков тканью, обитый железом сундук, висящая на стене глиняная свистулька… от количества вещей кругом у меня рябило в глазах, и я с удовольствием бы упала на лавку, будь такая возможность. Но из-за нехватки места было не протолкнуться.

Рэймо показал, куда поставить ведро, и взял специальную щётку, чтобы отряхнуть грязь с ботинок, после чего смахнул её той же щёткой за порог. Нахмурившись, посмотрел на мою обувь, потом — на обувь Шада, и порывшись немного в угловом сундуке, протянул тряпку.

— Под крыльцом есть бочка с водой, приведите себя в порядок и поднимайтесь.

Чтобы оттереть с подошвы тину, пришлось приложить немало усилий. Я честно намеревалась справиться сама, но Шад усадил меня на крыльцо и опустился на колени передо мной. Приятно становилось от того, что эта забота не ощущалась наигранной или требующей чего-то взамен — она была естественной и ненавязчивой, как прикосновения руки. Как когда Шад закрывал меня собой, как старался держаться позади, если мы поднимались куда-то, или же впереди — если спускались.

Неприятно кольнула совесть. Фамильяр столько всего для меня делал, а что я сама? Всего того, что я могла ему дать или давала, казалось мало. Он и защищал, и ухаживал, и учил. Хотя… я ведь тоже его учила? Тому, что казалось ему сложным, а мне — легче лёгкого, вроде тех же эмоций. И не сказать, что я не заботилась о нём в ответ.

— Как он тебе? — шёпотом спросила я и мотнула головой в сторону двери, чтобы было понятно, о ком говорю.

— Странный, — скривился Шад и сел рядом, чтобы привести в порядок свою обувь. — Но… не кажется плохим.

— И мне тоже, — поделилась я. — Думаешь, он поможет остановить имперцев? Защитит меня от драконов?

— Не поговорим — не узнаем, — сощурился фамильяр и протянул руку, мол, подъём.

За занавеской в прихожей пряталась ещё одна лестница — дом стоял то ли на сваях, то и как-то ещё хитро, поэтому первый этаж находился выше, чем обычно. Из прихожей мы поднялись в общую комнату с напоминавшим печь очагом посередине. Шкафы с маленькими ящичками, несколько громоздких тумб, висевшие на крюках под потолком медные кастрюли и сковородки — начищенные до блеска, словно новенькие и ни разу не бывшие в применении. Связки трав, глиняные, латунные и стеклянные амулеты, плетёные корзины, даже парочка мечей в расписных ножнах — всё это тоже свисало с потолка.

Рэймо хлопотал у длинного стола, выставляя тарелки с печеньем, вазочки с вареньем, блюдо с нарезанным хлебом и ломтиками солёной рыбы… От вида еды слюна наполнила мой рот, но я вспомнила и о том, что есть в царстве мёртвых категорически запрещено, а не то останешься здесь навеки. Рюдзин же намекал, что в сказках не только выдумка, поэтому обрывочным воспоминаниям из детства стоило верить хотя бы наполовину. Или хотя бы учитывать их.

Опасливо косясь на приготовленные яства, я подошла, только когда чародей подозвал. Шад чувствовал себя более уверенно, и потому за стол сел первым.

За что и поплатился, как с тропинками в огороде до этого.

— Куда садишься, — рявкнул Рэймо и хлопнул фамильяра по плечу. — Рабочее место, не видишь, что ли? Тут, — он ткнул в правую часть стола, где не стояло ни одной тарелки, — зелья, травы и заклинания, там, — и ткнул вновь, но уже в левую, — трапезничать. Твой хозяин тебя ничему не научил? Ай, ладно, не прижимай так уши, не ругаюсь я. Научишься ещё, не плачь