После обеда мы нанесли визит очень необычному человеку – синьору Барбарини, итальянскому евнуху, которому было 114 лет. Он последовательно работал у Екатерины II, покойного графа Шереметева и других дворян в оркестрах или в качестве певца. Живость, веселость и необыкновенные манеры этого старика чрезвычайно поразили нас. Можно было подумать, что мы находились в компании одного из самых модных молодых людей. Он веселился и смеялся заразительным смехом. Хотя он стоял почти одной ногой в могиле, но много говорил о поездке в Италию и даже о путешествии по Европе.

Окрестности Воронежа, как и соседние области, были засажены кукурузой, что, без сомнения, делало их неисчерпаемой житницей. Но, к сожалению, на юге было так много винокурен, что они ежегодно потребляли огромное количество зерна, и в плохие сезоны даже в этих плодородных краях не хватало хлеба. Все это происходило из-за плохого управления, поскольку почва давала вдвое-втрое больше зерна, чем необходимо населению. Несколько лет назад два плохих сезона сменяли друг друга, и кукурузы стало крайне мало. Существенный элемент русского рациона, черный хлеб, сильно подорожал, и крестьяне оказались в тяжелом положении. Однако в целом крестьянство этих плодородных регионов жило хорошо, и поэтому совершенно непонятно, как доктор Кларк мог написать следующие строки: «Путешествуя по провинциям к югу от Москвы, земля подобна райскому саду: прекрасная почва, покрытая кукурузой в изобилии. Но войдите в хижину бедного крестьянина, окруженного всеми этими богатствами, и вы обнаружите, что он умирает от голода или изнывает от плохой пищи и испытывает недостаток в обычных жизненных потребностях».

В своей книге «Характер русских» я часто обращался к предвзятым заявлениям доктора Кларка и объяснял причины, по которым он видел лишь мрачные стороны. Теперь даже его сторонники и друзья, похоже, осознают его пристрастные и чрезмерно мрачные суждения. Общественное мнение было подготовлено к этой работе, и, таким образом сильный эмоциональный тон, в каком писал доктор Кларк, соответствовал общему возбуждению. Оглядываясь сейчас беспристрастным взглядом на его произведение и учитывая необычайную восприимчивость автора, понятна причина, побудившая его больше задерживаться на темной стороне жизни. Следует также помнить, что он увидел русский народ в тот момент, когда их природное добродушие и жизнерадостность были омрачены тяжелым положением страны.

Мы выехали из Воронежа вечером 23 июля и, проехав много верст по пустынной местности, были приятно удивлены появлением Хмелинца, поместья Микулина, между Хлебным и Задонском. Особняк был очень большой, квадратной формы, с четырьмя одинаковыми фасадами, а прилегающая территория благоустроена со вкусом. Но что заслуживало наибольшего внимания, так это деревня рядом с домом и вдоль дороги. Почти все крестьянские избы были снесены, на их местах уже стояли двадцать одноэтажных домов, отделенных друг от друга двором и построенных целиком из камня или дерева, оштукатуренных, на каменном фундаменте, и в каждом по три окна. Господин Микулин решил улучшить положение своих соотечественников и привить им любовь к порядку, опрятности и комфорту. Странно было видеть неприметные фигуры русских крестьян, расхаживавших по этим жилищам, и потребуется много лет, прежде чем они научатся правильно ими пользоваться.

Вскоре мы добрались до Задонска, небольшого городка, примечательного своим опрятным внешним видом и приятными окрестностями. Он располагался примерно в полуверсте от Дона. Его монастырь был особенно красивым. Население составляло около 2000 душ, которые в основном были заняты в сельском хозяйстве, а некоторые занимались рыбной ловлей. Мы переправились через Дон, большую и красивую реку, на отличном пароме.

Подход к Ельцу с юга давал возможность увидеть прекрасную панораму этого города. Из-за очень высокого положения он был виден на расстоянии многих верст. Многочисленные церкви и большие каменные дома, побеленные и выкрашенные в желтый, розовый и красный цвета, с разноцветными крышами, возвышавшиеся на склоне крутого холма в правильной последовательности друг над другом, придавали ему великолепный вид, чем редко обладали российские города. К сожалению, как и во многих других случаях, при въезде мы увидели убогий пригород и грязный мост через широкую, но неглубокую реку Сосна, на берегу которой стоял город. После трудного подъема мы наконец добрались до Ельца. В городе было множество больших домов, но я никогда не видел такого количества нарушений правил архитектуры, как там, – непропорциональные колонны и пилястры, избыток вычурной отделки и орнамента. Улицы были вымощены большими кусками известняка и находились в хорошем состоянии в центре города, но на обоих выездах вымостить крутой склон холма таким же образом оказалось неправильным. Нам пришлось идти пешком, чтобы избежать опасности, которая грозила тем, кто отваживался оставаться в своих экипажах, если не выдержит тяга или лошади испугаются.

С точки зрения местного положения Елец был удивительно атмосферный и полезный для здоровья. Окрестности прекрасны и чрезвычайно плодородны, а провизия, следовательно, очень дешева. Это один из самых восхитительных маленьких городков, какие я видел в России. Его население составляло около 8000 душ, которые вели в основном торговлю кукурузой.

От Ельца до Ефремова местность походила на ту, что мы проезжали ранее, очень плодородная. Ефремов тоже располагался на высоком холме, но ни в какое сравнение не шел с Ельцом, это был средний деревянный городок, насчитывавший всего 3000 жителей.

Между Ефремовым и Тулой местность в целом оказалась богатой и красивой: леса, кукурузные поля, пастбища.

Богородицк назывался городом и был расположен на слиянии двух небольших речек, Упёрты и Вязовки. Его население составляло почти 3000 человек. Это скорее была средняя деревня, с которой разительно контрастировал великолепный дворец графини Бобринской. Этот образец богатства ее муж унаследовал от Екатерины II, чьим сыном[286], по сообщениям Орлова, он был.

Мы прибыли в Тулу поздно вечером 25 июля и поужинали в гостинице, где останавливались во время нашего путешествия на юг. Эта гостиница была на редкость хорошо обставлена. Официанты были внимательными, быстрыми, хорошо одетыми и опрятными. Скатерти, тарелки, ножи и вилки находились в идеальном порядке, и нам подали превосходный ужин с хорошим вином по три рубля с головы. Это был роскошный пир, от чего мы в последнее время отвыкли и что редко можно встретить в крупных городах юга Российской империи.

Ночью мы вернулись в Серпухов и позавтракали там, но не смогли раздобыть почтовых лошадей. Чтобы не задерживаться, мы наняли лошадей по завышенной цене для поездки в Москву.

Дорога в Лопасню была чрезвычайно плохой, и лошади сильно устали, но, поскольку по контракту их должны были там поменять, мы надеялись двигаться далее быстрее. Но к тому времени, как мы добрались до Подольска, новые лошади были измотаны,