Любовь недолгая? Мечта невечная?

Глаза закрыв, в смятении слышу голос твой:

«Я — птица гордая, я — птица певчая!»

И отпускаю тебя.

Лутиэн чувствовала: окружающие Дориат тепло и нега — фальшивка. Однако фальшивка ценная, поэтому тщательно хранимая.

Почему-то среди сладкого полусна вспомнился дядя Эол, говоривший о Битве за Белерианд, тогда ещё не именовавшейся Первой, поскольку то сражение являлось единственным.

«Видишь, девочка, — перемазанный в саже и чём-то ещё ужасающего вида родич указал на огромную наковальню, — это наша земля. На ней есть заготовки из разных металлов. Те, что чистые и благородные, могут лежать тут, сколько мне угодно, и им ничего не будет. Потом я, разумеется, возьму молот и расплющу эту кучу драгоценного дерьма, чтобы переделать по-своему, но даже после такого вероломства золото останется золотом, а чистая сталь — чистой сталью. Но тут ещё валяется вот эта лишь на первый взгляд красивая куча помёта, которую некоторые величают серебром. Это не серебро, девочка, это орочьи испражения, которые даже трогать необязательно — сгниют сами».

Дядя намекал на род Денетора и подданных Эльвэ, и теперь Лутиэн чувствовала: слова Эола были правдивы. Пока ещё не произошло ничего плохого, но Тема распада уже играет. Тихо. Далеко. Она не обрела формы и содержания, но уже живёт и набирает силу.

Как взмах кузнечного молота дяди. Как его торжествующий смех.

Что с тобой случилось, милый друг,

Ты устал?

Отчего пугает тебя вдруг

Высота?

Сколько видно чудес

С высоты, с высоты!

Но дороже небес

Мне земля, где есть ты.

Не отпускай меня, мне сладок этот плен!

Ты птица нежная, как песня вешняя.

Высот не нужно мне, любви твоей взамен!

Я — даль безбрежная, я — птица певчая,

Но не могу без тебя…

Сиреневая, бордовая, лиловая, чёрная и зелёная листва закружилась в танце, смешиваясь с осыпавшимися с небесного купола искрами.

«На всё воля Эру, Финрод. Нам пора прощаться».

«Увы, это так».

«На всё воля Творца. И немного — наша собственная. Может быть, ещё увидимся. А пока прощай».

Грёза рассеялась, и Лутиэн поняла — воля Эру снова привела забавно-язвительного, но поразительно доброго эльфа из земли Валар во владения Майэ. Нельзя упустить возможность встретиться!

***

Маблунг напрягся. Новое появление в пределах видимости валинорских пришельцев и их потомков и слуг заставило вспомнить о пророчестве, а значит — опять задуматься о правильности выбора пути. Утешало и успокаивало лишь то, что сейчас никто не собирался звать Дориат на войну.

— Для Даэрона появится много работы, — натянуто улыбнулся страж. — Вблизи наших границ снова говорят на чужом языке.

— Ты ведь не заметил, что я нарушаю безопасные пределы, правда? — принцесса подмигнула воину и обернулась на менестреля. — Я могу оплести чарами Белега и взять его в качестве заложника. Ох, прости, я имела в виду — защитника.

— В этом нет смысла, — взгляд Маблунга странно изменился, — любой твой защитник неминуемо становится пленником, а потом и рабом. И не желает быть спасённым.

Глаза Даэрона вдруг ожили, перестали выглядеть мутными пуговицами, словно у пьяницы-гнома. Из зелеговатой глубины вырвалось пламя ревности.

— Надеюсь, — срывающимся голосом выдавил из себя менестрель, — ты хорошо следишь за отсутствием берёз во владениях короля Тингола!

Потеряв от изумления дар речи, Лутиэн переглянулась с Маблунгом, и вдруг они оба — принцесса и воин — от души рассмеялись. Не зная, куда себя деть от стыда, Даэрон покраснел, опустил голову и начал бормотать что-то вроде извинений и оправданий, будто его неправильно поняли.

— Всё в порядке, — отмахнулся страж, — берёзы надёжно изолированы от нас, или мы от берёз, поэтому волноваться ни тебе, ни королю не о чем.

— Меня очень волнуют берёзы, — стала наигранно серьёзной дочь королевы Мелиан, — пойду проверю, как они.

Взгляд полумайэ вдруг стал отсутствующим, и на последовавшие вопросы Лутиэн не ответила.

***

— Правильно ли я понял тебя, о мудрый советник, что мой дорогой родич Эльвэ Синголло не планирует впустить меня под Завесу даже ненадолго? — Финдарато, сидя у костра, демонстративно вытянул ноги и зачерпнул в защищённую овчиной варежкой ладонь снег рядом с «походным троном» — разборным мягким креслом из подушек и шкур.

— Абсолютно, — не дождавшись приглашения сесть, Саэрос окинул гордым, однако не ослеплённым самонадеянностью взглядом своих воинов и сопровождение валинорского захватчика, чуть заметно скривился. — Неужели ты полагаешь, будто имеешь право заставлять моего короля безвозмездно заботиться о целом народе, который не нужен ни одному из владык? Дориат в твоих глазах выглядит выгребной ямой?

— Знаешь, — Инголдо словно не услышал сказанного, погладил подушку-подлокотник, — этот прекрасный предмет мебели со мной с самого Валинора! Я сидел на нём во дворце самого Великого Вала Манвэ Сулимо, короля Арды. Я сидел в этом кресле в собственном дворце, любуясь на сияющую воду пруда с лебедями и фонтанами, это кресло прошло со мной льды Хэлкараксэ и стало ближе большинства родственников. Поэтому я ни за что не понесу его в Дориат, чтобы не оскорбить столь ценного друга.

Саэрос рассмеялся сначала коротко, а потом захохотал в голос, выдыхая пар.

— И после этого ты хочешь добиться доброго отношения моего короля? — вытирая слёзы, уточнил советник.

— Да, — невинно улыбнулся Финдарато. — Просто посмотри на тех атани, что остановились рядом с моим лагерем.

— Дикари, — брезгливо скривился Саэрос.

— Возможно, — согласился нарготрондский владыка, — но если я им скажу, что ты мой враг, они без вопросов и выяснений ситуации набросятся на тебя и разорвут в клочья. Вероятно, твой король решит отомстить и, возможно, перебьёт здесь всех. Вернее, по его приказу замарают руки кровью те, кому придётся это сделать под страхом наказания. И после этого трагического события народ Белерианда вспомнит слова великого освободителя Феанаро Куруфинвэ о том, что все Айнур — братья и сёстры, а значит, Мелиан не лучше Моргота. Доказательством станут разбросанные или похороненные здесь останки Младших Детей Эру, о которых Старшие обязаны заботиться.

Воины советника напряглись в ожидании приказа, однако сам приближённый Тингола лишь рассмеялся:

— Послушай, Финрод, сын Финарфина, не пытайся вменять моему королю мнимые обязанности.

— Мнимые? — Финдарато прикрыл глаза. — Мнимые, понятно. Уверен, твоя королева, о которой ты ни разу за весь разговор не вспомнил, осознаёт свою ответственность за народы Арды, поскольку она — Айну. Только её мнения почему-то никто не спросил. Однако замечу, показательно, что