меня сложилось впечатление, что это момент для Запада, чтобы продемонстрировать сплоченность, решимость и дать понять, что именно не может быть принято в этом мире, и тем самым защитить свои собственные интересы в области безопасности».

Для Буша такие возможности для фотосъемки – даже под проливным дождем в тот день – были находкой. Как отмечает «Нью-Йорк таймс, «администрация стремится собрать как можно более широкую коалицию против Ирака, как для изоляции Багдада, так и для обеспечения того, чтобы усилия по восстановлению независимости Кувейта не превратились в символическую дуэль». Любой намек на противостояние между Бушем и Саддамом «может спровоцировать многие арабские страны склониться к иракскому президенту». Вместо этого практически за одну ночь сформировались многонациональные вооруженные силы, в состав которых вошли, что особенно важно, Египет и Марокко. Более того, даже если за кулисами Москва пыталась поддерживать диалог со своим бывшим клиентом, то неафишируемое решение Кремля направить эсминец и противолодочный корабль в Персидский залив представляло собой беспрецедентную степень координации с Америкой[1003].

Теперь президент почувствовал, что может откровенно говорить с американским народом. В 9 часов утра в среду, 8 августа, он выступил из Овального кабинета по телевидению, чтобы объявить о вводе войск США в Саудовскую Аравию и о создаваемой им коалиции[1004]. Апеллируя к патриотизму американцев, он заявил: «В жизни нации мы призваны определить, кто мы такие и во что верим. Иногда этот выбор дается нелегко. Но сегодня как президент я прошу вашей поддержки в принятом мной решении отстаивать то, что правильно, и осуждать то, что неправильно, и все это во имя мира». Затем он объяснил свои действия по отправке ключевых подразделений ВВС и 82-й воздушно-десантной дивизии на Аравийский полуостров: «Этому возмутительному и жестокому акту агрессии нет никакого оправдания. Марионеточный режим, навязанный извне, неприемлем. Приобретение территории силой неприемлемо. Никто, ни друг, ни враг, не должен сомневаться в нашем стремлении к миру; и никто не должен недооценивать нашу решимость противостоять агрессии».

Но, продолжил Буш, «мы согласны с тем, что это не американская проблема, не европейская проблема или проблема Ближнего Востока: это мировая проблема». А также пиковый момент истории. «Мы преуспели в борьбе за свободу в Европе, потому что мы и наши союзники остаемся стойкими. Поддержание мира на Ближнем Востоке потребует не меньшего. Мы начинаем новую эру. Эта новая эра может быть многообещающей, эпохой свободы, временем мира для всех народов. Но если история нас чему-то и учит, так это тому, что мы должны противостоять агрессии, иначе она уничтожит наши свободы. Умиротворение не работает. Как и в тридцатые годы, мы видим в Саддаме Хусейне агрессивного диктатора, угрожающего своим соседям».

Президент мира готовился к тому, чтобы стать президентом войны. Буш заявил на пресс-конференции позже тем утром: «Мы направили войска для защиты Саудовской Аравии». Хотя он также подчеркнул: «Мы не на войне». Это было юридически правильно, и чиновники администрации изо всех сил подчеркивали, что США предпочли бы, чтобы санкции – в форме закрытия Турцией и Саудовской Аравией иракских трубопроводов и, таким образом, лишения Багдада его основного источника иностранных доходов – привели к успешному вытеснению Ирака из Кувейта, вместо того чтобы использовать американскую военную мощь. В стратегическом плане, однако, предусматривалась мобилизация для начала примерно 50–100 тыс. американских солдат для размещения в Саудовской Аравии при поддержке авианосцев, ракет, истребителей, бомбардировщиков, танков и всех видов другого оружия, которая вместе с эмбарго была демонстрацией мощи США, направленной на то, чтобы заставить Саддама отступить. Как выразился Буш, «на песке была проведена черта»[1005].

***

Глобальная реакция на речь Буша была позитивной. «Я видел вас по Си-эн-эн, – сказал ему Озал по телефону, – вы были очень хороши»[1006]. Аналогично высказалась Тэтчер: «Я видела вашу передачу по телевидению. Это было чудесно. Это получит очень хорошую прессу в Великобритании». Буш ответил взаимностью и благодарил за ее недавний визит: «Это придало всей ситуации экуменический вид», – и он похвалил ее «лидерство». На что ответ был необычно подобострастным: «Это было ваше лидерство. Я была просто товарищем». Мэгги явно перешла в наступление очарования, рассматривая Ирак как шанс вернуть англо-американские отношения в нужное русло после заигрываний Буша с Колем из-за Германии и напомнить президенту, что, когда дело доходит до реальных проблем войны и мира, только Британия способна играть особую роль [1007].

Помимо давних европейских союзников, более хитрые арабские страны открыто предложили свою поддержку – и не только Египет, Марокко и Сирия, но и Оман, Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты. Ключевым событием здесь стало то, что 10 августа специальный саммит Лиги арабских государств проголосовал, пусть и небольшим большинством голосов, но решительно (12 из 21) за отправку войск на помощь саудитам – и только Ливия и ООП (не считая самого Ирака) открыто выступили против. Даже король Иордании Хусейн одобрил эту резолюцию, призванную помочь Эр-Рияду «защитить свои земли и свою региональную безопасность от иностранного нападения», хотя он и сделал некоторые оговорки. В преддверии голосования Саддам выступил с эмоциональной речью по радио, в которой призвал арабские массы восстать против иностранного вмешательства и против «унижения» мусульманских святынь в Саудовской Аравии. Призывая к «священной войне», он провозгласил: «Ваши братья в Ираке полны решимости продолжать джихад без каких-либо колебаний или отступлений и без какого-либо страха перед иностранной мощью». Несмотря на несколько крупных просаддамовских демонстраций в Иордании и Йемене, Багдад в целом оказался изолирован, и в течение нескольких дней появилось сообщение, что бойкот странами ООН иракской нефти составил почти 100%[1008].

Международная солидарность была подкреплена ежедневными новостями из Кувейта. Иракские оккупанты совершали многочисленные зверства против гражданского населения, и было много историй о кражах и грабежах, даже о взрывах банков. Поскольку Кувейт, по-видимому, катился в ад, а Саддам не смягчался, наращивание американской мощи набирало обороты. Сообщалось, что к 19 августа «более 20 тысяч солдат находятся в Саудовской Аравии, еще около 35 тысяч находятся на 59 кораблях, окружающих Аравийский полуостров или направляющихся туда, и до 45 тысяч морских пехотинцев направляются в Персидский залив»[1009]. К ноябрю в Саудовской Аравии будет находиться не менее четверти миллиона военнослужащих США, включая тяжелые механизированные силы[1010].

Все это стало возможным благодаря значительным улучшениям в области транспорта и логистики в последние годы, а также благодаря дивидендам от окончания холодной войны. Летом 1990 г. у США все еще были вооруженные силы времен холодной войны, но 100 тыс. военнослужащих, находящихся на действительной службе, должны были быть переведены или даже демобилизованы – половина из них из Европы (прежде всего из Германии) из-за прекращения противостояния НАТО и Варшавского договора. А в результате Вашингтон получил возможность перебросить военнослужащих и ресурсы на неевропейский театр