… после того, как из замка уже несколько дней не поступало вестей, мы отправили туда отряд местной стражи. По возвращению выглядели они так, словно побывали на том свете и, признаться, то, что они рассказали, поначалу казалось дурной шуткой – и жаль, что это было не так.

Едва ступив на остров, стражники сразу же почуяли неладное, услыхав лишь звенящую тишину – вокруг был так тихо, что, цитирую: «Можно было услыхать, как окунь под водой пузыри пускает». Спустя время они наткнулись на отплывших в замок работников – а точнее на то, что от них осталось. Все они оказались мертвы. Несчастные или были убиты своими же друзьями – причем самыми жесточайшими способами – либо покончили с жизнью, как, например, господин Мартин Отес, чье тело было найдено одним из первых во дворе замка.

Правда, вскоре был обнаружен единственный, кто пережил эту бойню – в одной из кладовых стража нашла трясущегося от страха парня, который непрестанно бормотал себе под нос какие-то невнятные слова, расцарапывая себе лицо в кровь. Покуда несколько городовых пытались расспросить уцелевшего о том, что же произошло на острове, оставшиеся продолжили осматривать крепость. Помимо покойников, лежащих то тут, то там, в личных покоях Отеса нашлась весьма странная вещь – большое зеркало, чью раму венчала голова некого чудовища; так описал его облик один из солдат: «Словно сам ужас ожил и стал тварью, вот клянусь вам, господин. Я как его увидал, сам чуть со страху не помер» – и личный дневник Мартина. Я имел немало времени ознакомиться с рукописью, причем несколько раз – и если первые записи были написаны разумным человеком, то последние, без сомнения, принадлежали руке сумасшедшего. Особенно если учесть, что выполнили их кровью.

Думается, мы имеем дело с каким-то непонятным массовым помешательством, но более точно об этом сообщат лекари из Риана, коих я вызвал более трех дней назад, дабы предотвратить возможную эпидемию. Стражники наотрез отказались возвращаться на остров, так что мне пришлось приложить немало усилий, чтобы найти достаточно отважных – или жадных – людей, которым хватило духа отплыть в замок и упокоить останки несчастных. Что касается выжившего – он до сих пор не пришел в себя, даже во сне рыдая и вопя, так что, думается, разум его уже покинул наш мир.

Поначалу я намеревался передать дневник Мартина его близким – на память об ушедшем – но немного подумав, все же отмел эту идею. Не думаю, что убитой горем семье будет приятно знать, что их сын – статный красавец, обладающий репутацией умнейшего и талантливейшего человека – окончил свои дни в полном безумии. Так что страницы те уже поглотил огонь. Что же касается того «зеркала»… Безусловно, я не поверил во весь тот бред, написанный господином Отесом, однако все же приказал замотать эту вещь цепями, приковав к ней пару глыб потяжелее, и утопить в озере.

Так, на всякий случай…

Из переписки между мэром Мьезы Жаном Козом и магистром Святых Мечей Иоаном Фэ

Аль-Хайи не спеша поднимался в холм навстречу развалинам, оставляя за спиной темную гладь озера. Пока все складывалось как никогда удачно – за что он мысленно воздал хвалу Древним, кои будто бы незримой дланью оберегали в нелегком пути одного из своих немногочисленных адептов, который еще помнил об их существовании. «Скоро это изменится», – усмехнулся Абдумаш, однако, спустя миг, он тут же мысленно одернул сам себя – нельзя делить шкуру не убитого зверя. Кому как не ему знать это...

Не стоило приземлять и указ подписанный рукой короля, что действовал воистину магическим способом, открывая перед ним все замки и заставляя расплываться в широкой улыбке даже тех, кто еще парой мгновений назад окидывал чужака подозрительным взглядом. Знакомство с сильными мира сего всегда было неоценимым помощником; так что не успел Аль-Хайи вместе со своими сопровождающими въехать в Мьезу ранним утром, как еще до полудня они уже заняли лодки и гребли в сторону острова.

Острая корма еще не врылась в зябкий песок, как по телу Аль-Хайи волной пронеслись мурашки, уши заложило, а рот наполнился едким, металлическим привкусом; чувство это длилось лишь краткий миг, меньший, чем занимал один толчок сердца, прогоняющий кровь по упругим канатам вен, но он тут же понял, что наконец-то нашел то, что искал многие годы. В нетерпении спрыгнув с лодки прямо в воду, Абдумаш приказал прочим ждать его на берегу и, не медля, двинулся в сторону замка – он ни разу не оглянулся, но не соврал бы, сказав, что люди короля вряд ли остались недовольны его решением.

На полпути, проходя густую рощу, Аль-Хайи наткнулся на останки молодого парня и нескольких крупных массахов – или как их называли в этих краях «упырей». Хоть Абдумаш и спешил, но не смог не поддаться искушению удовлетворить свое любопытство и подошел поближе – трупы, покрытые островками белых пятен, уже начали разлагаться и кишели личинками; на глаз пролежали они здесь около пятнадцати-двадцати дней, не меньше. Хм, но как ему сообщил совет, остров заброшен уже много лет – так что же здесь забыл этот человек? И очевидно, что он был не один – кто-то же добил тварей, и, судя по всему, был в этом деле весьма подкован, раз сумел с ними справиться. Значит, то были не заблудшие зеваки или случайные воришки, решившие поживиться на развалинах, а как минимум вооруженный и подготовленный отряд.

А что если его опередили?.. От этих мыслей Аль-Хайи едва не стало худо, и он невольно заскрежетал зубами от начавшей переполнять его ярости; о нет, он не позволит увести его сокровище прямо из-под носа, как раз за мгновение до того, как он достиг цели. Он найдет, то, что искал. Найдет и заберет себе. Чего бы это ни стоило. И любой, кто попытается помешать ему в этом, сильно пожалеет.

Спустя время, уже покинув рощу и преодолев стену, окружающую замок, через полузаваленный проем, Аль-Хайи стоял в крепостном дворе, когда взгляд его привлекло небольшое каменное здание – сложно сказать чем; было это некое внутреннее чувство, приобретенное за многие годы путешествий и исследований. Так искусный кузнец первым делом обращает внимание не на человека, а на его меч, или опытный гурман может по запаху отличить гастрономическое произведение искусства от дешевой похлебки. Войдя вовнутрь, Аль-Хайи похвалил сам себя за внимательность, увидав в стене небольшой проход. Кто бы ни был здесь до него, он немного облегчил ему путь – пускай и непреднамеренно.

Абдумаш зажег факел, который предусмотрительно взял с собой и, пригнув голову, начал осторожно спускаться по крутым ступеням, тщательно вглядываясь во тьму и прислушиваясь к любому шороху – он потерял множество верных слуг и наемников из-за ловушек, что нередко любили ставить в крепостях и усыпальницах, да и сам много раз едва не лишился головы, так что излишняя предосторожность лишней не будет. Тем более, что незваные гости могут быть еще здесь – и вряд ли встреча с ними обернется дружественной беседой.