Шрифт:
Закладка:
Да ничего, наш ярославский лес и не сравнишь со здешним, здесь очень много камню, дак ведь всякому своя сопля солона, али ищо говорят: «Всякой кулик свое болото хвалит». Ровно в 1 час дня раздался третий гудок теплохода, и он от Пилотсари пошел на Валаам, а пассажиров первую смену пригласили на обед, и вроде все пошли, потому что на обед отказа нет.
Пообедал — щи из свежей капусты, да на тарелке покрошено огурцов свежих, толкеной картофей с котлеткой и стакан компоту. Летим на всех парах на Валаам!
В 2 ч. 40 мин. подчалили к о. Валааму, и сразу же организовались группы с экскурсоводами, но так как экскурсии в монастырь не идут, я направился один и осмотрел все здания, конечно же, бегло. Был на старом и новом монастырских кладбищах, поклонился могилке о. Дамаскина и других игуменов, и в 8 ч. 30 мин. вечера теплоход взял курс на Ленинград».
От Никоновской бухты, куда причаливают туристические теплоходы, до центральной монастырской усадьбы идти по лесу пешком километров шесть — семь. И конечно, в первый свой приезд отец Павел успел осмотреть очень мало. Но приросло его сердце к святому острову, так что снова и снова — «паки и паки» — возвращается он на Валаам.
«30 августа старого стиля (12 сентября по новому) в 8 часов вечера на прекрасном туристическом теплоходе я отправился на святой остров Валаам, куда после штурмовой 10-ти балловой качки прибыли в 9 часов утра 31 августа 1977 года, и я отправился посмотреть бывший Спасо-Преображенский Валаамский монастырь и остров.
Монастырские здания прекрасные, в особенности собор — это жемчужина искусства и архитектуры, но в запущенном состоянии, как и все храмы монастыря и скитов. Собор двухэтажный, верхний — летний, а нижний — зимний, в котором покоятся в недрах земли святые мощи св. преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.
Храм в настоящее время превращен в продуктовый склад, и посторонним лицам вход воспрещен, а по сей причине не сужду о внутреннем состоянии, но думаю, склад есть склад. Был в продуктовом и промтоварных магазинах — где первая необходимость есть в достаточном количестве, бери сколько угодно.
Осмотрев монастырь, я направился на старое монастырское кладбище, где не сохранилось ни одного намогильного креста, но кой-где встречаются намогильные плиты, большинство черного мрамора, на которых сохранились надписи, я их все списал.
Осмотрев старое кладбище и монастырь, я пошел на новое, или игуменское, кладбище, это на восток от монастыря примерно в полутора километрах, по прекрасной, монахами саженой пихтовой аллее. На месте бывшей пустыньки игумена Назария сохранился в память его сооруженный игуменом Дамаскиным прекрасный черного гранита крест, но места пустыньки я не нашел, да мешал дождь».
Очень подробно описывает о. Павел игуменское кладбище в своих паломнических впечатлениях 1981 года, поэтому следуем дальше за батюшкой в уединенный скит Всех Святых, в котором о. Павел «не встретил ни одной живой души».
«На мой взгляд, — пишет он, — этот скит для монахов был «лестницею, ведущей в Царствие Небесное». Перед входом в ограду с восточной стороны стоит прекрасная часовня во имя Страданий Спасителя, а за ней за железной оградкой и под скромным железным крестом сохранилась могилка с мраморной плитой, на которой высечено: «Иеросхимонах Антипа, любитель безмолвия и молитвы, проявивый плод блаженною своею кончиною, благодатный дар прозорливости, скончался 10-го января 1882 года 66 лет».
От могилки отца Антипы через святые ворота, на которых сохранилась одна воротня, я взошел в скит прямо в церковь, на которой написано, что «Памятник охраняется Государством», но, на мой взгляд, монахи во много раз лучше оберегали. В верхнем храме пол выломан, иконостаса нет, одним словом, сохранилось только здание, да на колокольне колокол, да и тот без языка. Сохранились мраморные запрестольные киоты, но без икон. Осмотрев храм, я обошел бывшие кельи иноков — ни одного окна, ни одной двери, множество рухнувших потолков, выломанные полы и так далее.
Внутри скита есть прекрасный гранитный колодец круглой формы (вырыт в 1876 году, глубина 5 аршин), но весь захламлен, даже чурбанья дров плавают; для чего? Не знаю, не приведи Господи и знать. Сохранилась внутри скита намогильная плита, на которой высечено: «Схимонах Онуфрий, скончался 12 августа 1925 г. на 82 году, жил в монашестве 49 лет, благодушно терпел болезни и слепоту». Видал еще две могилки, но надписи изгладились. На наружной алтарной стене храма прекрасно сохранился черный мраморный крест.
На обратном пути я остановился у прекрасного большого мраморного креста, поставленного игуменом отцом Дамаскином, и близ дороги лежат обгорелые бревна от пустынной кельи игумена Дамаскина. Выйдя на центральную дорогу и положив издали земной поклон видневшемуся монастырю, я пошел на пристань, до которой от монастыря километров 6–7, мимо Гефсиманского скита, а также Воскресенского, на котором разместилась турбаза. Храм прекрасный, двухэтажный, не штукатуренный, к нему ведет каменная лестница. А тут и красавец теплоход — придя в свою каюту и выпив бутылку лимонада с хлебом, я свои уставшие донельзя ноги затащил на койку и сразу же уснул богатырским сном, даже не слыхал, как и отчалили. Прощай, дивный остров Валаам, прости, земной поклон Тебе, п-р-о-с-т-и».
В семидесятых годах о. Павел был на Валааме раза три-четыре: сначала ездил один, потом «с дурочками», как ласково называл он своих духовных чад из Питера, которые сопровождали его в этих поездках. Как-то раз на большом туристическом теплоходе объявляют, что пора всем в ресторан ужинать. Отец Павел говорит:
— Девки, я монах, что я в ресторан пойду? Вы идите, а я тут пожую.
Они ушли, он остался в каюте, слышит по радио — опять объявляют:
— Одно место пустое, срочно просим пройти к своему столику.
Надо идти, раз такое дело. Поднялся о. Павел в ресторан, нашел свое незанятое место, помолился перед
