На следующий день он уехал без прощального подарка, что, должно быть, задело Анну. При этом известно, что он послал леди Лайл в Кале двух ручных мармозеток и длиннохвостую обезьянку из Бразилии с подробными инструкциями о том, чем и как их кормить. Если бы Анна узнала об этом, она бы возмутилась таким проявлением неуважения к ней, даже несмотря на то, что, как сказал Джон Хьюси в разговоре с леди Лайл, «королева не любит этих созданий и даже не выносит их вида»34.

Миссия Шабо открыла Генриху глаза на то, что Франциск, к сожалению, вряд ли когда-либо будет действовать с ним заодно и решится на разрыв отношений с Римом. Едва адмирал со свитой доехал до Дувра, как Генрих начал терзаться сомнениями относительно правильности выбранного по настоянию Анны профранцузского подхода в международных делах. В начале нового 1535 года Шапюи, к своему немалому удовольствию, стал свидетелем сцены, разыгравшейся в покоях Анны. В очередной раз отстаивая свои убеждения, она якобы накинулась на своего дядю, герцога Норфолка, с упреками, что он слишком мало делает для нее в Тайном совете. Обескураженный таким натиском, герцог, выйдя из ее покоев, тут же сбросил маску приличия и во всеуслышание назвал ее «вавилонской блудницей» (фр. grande putain)35.

Общее напряжение слегка спало, когда в конце января 1535 года к английскому двору вернулся Гонтье с ответом на предложение Генриха. Пересмотрев свой первоначальный план, Франциск заявил прямо: если Генрих предпримет решительные шаги и лишит свою старшую дочь права на престол, которое закреплено за ней в международном праве, и объявит дочь Анны своей единственной наследницей, то Елизавета в таком случае может рассчитывать на брак с третьим сыном французского короля, Карлом, герцогом Ангулемским. В качестве приданого Франциск намеревался получить крупные денежные субсидии, которые требовались ему для похода на Пьемонт и Ломбардию. Он также хотел, чтобы Генрих отказался от своих претензий на французский трон. Односторонний характер обязательств возмутил Генриха. Тщательно обдумав свое контрпредложение, он ответил, что лучший способ добиться признания законности Елизаветы и ее прав на престол – предложить папе Павлу аннулировать публичные порицания, вынесенные его предшественником,– только так можно положить конец всем сомнениям36.

После мессы в праздник Очищения Девы Марии 2 февраля Кромвель отвел Гонтье в приемный зал в покоях Анны, где посланник мог поговорить с королевой с глазу на глаз, уединившись в эркере окна. В своем донесении, адресованном Шабо, Гонтье сообщил, что она горько жаловалась на уклончивые и несвоевременные ответы Франциска, которые лишний раз наталкивали Генриха на нежелательные мысли и сеяли в нем все новые сомнения. Едва сдерживая слезы, она сказала, что Шабо должен понимать необходимость срочных мер, «чтобы она не оказалась брошена на произвол судьбы и оставлена в беде» (фр. qu’elle ne demeure assolйe et perdue). «Она уже ощущает приближение горькой участи и сейчас терпит больше страданий, чем до замужества». В ее темных горящих глазах сквозила тревога. Беспокойно оглядываясь вокруг, она предупредила его: «Я не могу поделиться с Вами всем, чем хотела бы, ибо я все время на виду и за мной неустанно следят глаза моего супруга и придворных». Сказав, что она не может ни написать ему, ни встретиться снова, ни задержаться, чтобы продолжить разговор, она тут же покинула Гонтье и присоединилась к Генриху, направлявшемуся в большой зал, где должен был начаться маскарад. Однако сама она туда не пошла, незаметно скрывшись в сумраке своей спальни. В конце письма Гонтье поделился своими соображениями: «Сир, насколько я могу судить, ей явно не по себе. По моим скромным наблюдениям, все это из-за сомнений и подозрений короля»37.

В последний раз Генрих решил прибегнуть к средствам дипломатии. В конце мая представители Англии и Франции собрались в Кале. Кромвель, который по замыслу Генриха должен был сопровождать герцога Норфолка, предчувствовал провал с самого начала и ехать отказался, сославшись на приступ лихорадки. Вместо него поехал брат Анны Джордж, для которого это была уже шестая и заключительная дипломатическая миссия во Францию, в сопровождении сэра Уильяма Фицуильяма и Эдварда Фокса. Вероятно, действуя под влиянием Кромвеля, Генрих на этот раз подготовил особенно подробные и четкие указания. Посланники должны были встретиться с Шабо в Кале, где вести большую часть переговоров было поручено герцогу Норфолку – Джорджу больше не доверяли вести дела. Было выдвинуто новое предложение, согласно которому обручение Елизаветы с герцогом Ангулемским должно было состояться, когда ей исполнится семь лет. Герцог должен был завершить свое образование в Англии. Однако в том случае, если у Генриха и Анны родится сын, Елизавету полагалось отправить учиться во Францию. Франциск отныне не был уполномочен заключать брачные или иные союзы с Карлом без согласия английской стороны. И последнее: Франциску и его сыновьям предлагалось взять на себя обязательство содействовать отмене публичных порицаний, вынесенных Климентом в отношении Генриха. Кроме того, Франциск должен был использовать все свое влияние, чтобы препятствовать в будущем созыву Вселенских соборов по инициативе папы Павла. Если же собор созывался, то время и место следовало предварительно оговаривать с Генрихом. Когда-то король Англии нуждался в содействии Вселенского собора для продвижения своих интересов, однако сейчас он не был столь уверен в его необходимости. Едва послы получили указания, как Кромвель, словно в преддверии грядущих перемен, приказал Фицуильяму шпионить за Джорджем и сообщать ему обо всем. С тех пор как его сестра стала королевой, Джордж все больше мешал Кромвелю. Он, при его непомерных амбициях, представлял для Кромвеля почти такую же угрозу, как и сама Анна38.

Джордж, у которого были основания не доверять Фицуильяму, попытался осторожно убедить его остаться в Дувре, чтобы поехать в Кале только с Норфолком и Фоксом, однако Фицуильям отказался. Во Франции Джордж несколько раз встречался с Шабо, но результата не добился. Предчувствуя опасность, 14 июня он оставил Норфолка и Фицуильяма во Франции, а сам поспешил вернуться в Лондон, якобы для получения новых указаний от Генриха. Однако вместо того, чтобы просить аудиенции у короля, он прямиком направился к Анне и провел несколько часов в ее покоях. Шапюи обратил внимание на то, что после этого она пребывала в дурном расположении духа. Тем временем Кромвель открыто унизил нового французского посла Антуана де Кастельно, племянника Габриэля де Грамона и его преемника на посту епископа Тарба. Посол надеялся вручить верительные грамоты Генриху и узнать новости из Кале, но, прождав без толку в приемной Кромвеля в его резиденции в Остин Фрайерс до 10 часов