положения: она могла снисходительно относиться к увлечениям и романам своего супруга, в то время как для Анны сама мысль о появлении соперницы была невыносима, поскольку она видела в ней реальную угрозу. Сплетни и пересуды придворных превратили победоносного сокола в добычу для ненасытной ревности. Опасные времена наступили не только для противников Генриха и Анны, но и для самой Анны.

24. Дела семейные

Пока Генрих и Анна пытались упорядочить свою повседневную жизнь, Анне приходилось искать баланс между материнскими чувствами и той общественной ролью, которую предписывал ей статус королевы. Генрих, будучи младшим сыном короля, в раннем детстве был предоставлен заботам матери, однако его дочь Елизавету и он, и парламент рассматривали в качестве наследницы престола, и таковой она должна была оставаться до появления у королевской четы сына. По этой причине Генрих настаивал на соблюдении правил, предписанных протоколом в отношении воспитания наследника, и контролировал все сам. Согласно этим правилам, Анна не должна была кормить дочь грудью, поскольку считалось, что это препятствует наступлению последующих беременностей1. По традиции для этих целей нанималась кормилица, как правило – жена одного из доверенных слуг королевы. Кормилицей дочери Елизаветы Вудвилл, Сесилии, была Изабель Стидольф, жена Томаса Стидольфа, служившего у нее сборщиком податей, а кормить и нянчить Елизавету была назначена Агнес Пенред (или Пендред), первая супруга Томаса Пенреда, которая впоследствии будет составлять компанию леди Лайл в игре в карты2.

Вопрос о дальнейшем воспитании и образовании Елизаветы был решен, когда ей исполнилось три месяца. Была назначена гувернантка, так называемая «госпожа наставница». Вместе с ней и с няней девочку в паланкине отправили в старый дворец Хэтфилд в Хартфордшире в 25 милях к северу от Лондона, ранее конфискованный Генрихом у епископа Илийского. В пути предполагалось сделать остановку на ночлег во дворце Элсинг в Энфилде в графстве Мидлсекс. Впоследствии планировалось перевезти Елизавету в Элтемский дворец, где Генрих провел большую часть своего детства. В протоколе совета ее путешествие было подробно расписано:

К среде на следующей неделе Ее Высочество принцессу следует перевезти в Хэтфилд, в ночь на среду сделав остановку для отдыха и ночлега в доме графа Ратленда в Энфилде, а затем доставить на следующий день в Хэтфилд, где она будет пребывать в окружении тех родственников и слуг, которых определил и назначил по его усмотрению Его Величество король3.

Дама, которую Генрих назначил присматривать за своей дочерью, была леди Маргарет Брайан, мать сэра Фрэнсиса Брайана, которая уже выполняла подобные обязанности при принцессе Марии и Генри Фицрое4.

С этого времени участие Анны в воспитании дочери сводилось к тому, что она навещала Елизавету, виделась с ней, когда ее привозили ко двору, писала письма леди Брайан и покупала дочери подарки и одежду. Она следила за тем, чтобы у Елизаветы было все самое лучшее. Она специально отправила к ней своего личного портного Джона Ската, чтобы тот снял мерки, по которым для принцессы были изготовлены модные головные уборы, в том числе три чепчика: из пурпурного атласа с богато отделанным золотой сеткой верхом, из белого атласа, тоже с золотым верхом, и из атласа малинового цвета, каждый из которых стоил 3–4 фунта (то есть 3000–4000 фунтов на сегодняшние деньги). Также Анна заказала для дочери «два парика»[109] и послала малинового атласа и бахромы такого же цвета для отделки изголовья ее колыбели. Если чепчики и капоры не устраивали Анну или ребенок вырастал из них, она отдавала их на переделку «по вкусу Ее Величества»5.

Анна навещала Елизавету при каждом удобном случае: два раза в середине февраля 1534 года и снова в марте того же года. В апреле они с Генрихом проехали пять миль верхом из Гринвича, чтобы навестить ее в Элтеме, где она находилась в то время. Сопровождавший их в поездке сэр Уильям Кингстон поделился своими наблюдениями с любопытным виконтом Лайлом: миледи Елизавета – «самый прекрасный ребенок, какого только видел свет, и Ее Высочество во многом похожа на Его Величество короля». В следующий раз Анна увиделась с дочерью в октябре того же года во время речной прогулки из Хэмптон-корт в Ричмонд. Следующая возможность представилась, когда по распоряжению Генриха в первые месяцы 1535 года маленькая принцесса была доставлена ко двору «в сопровождении множества слуг» и провела вместе с родителями целых пять недель6.

Анна начала строить планы о дальнейшем воспитании и образовании дочери7. К ее огромному разочарованию, она, как и другие королевы, ее предшественницы, столкнулась с тем, что ее влияние в этом вопросе было весьма ограниченным, поскольку все полномочия относительно воспитания Елизаветы, пока она оставалась единственной наследницей, принадлежали королю. Например, когда леди Брайан попросила у Кромвеля разрешения прекратить грудное вскармливание принцессы, которой уже исполнилось два года и один месяц, он переправил эту просьбу Генриху, который распорядился, чтобы сэр Уильям Паулет, новый контролер королевского двора, дал свое согласие. Сэр Уильям Паулет занял эту должность после смерти сэра Генри Гилдфорда и сразу же доказал свою полезность. В письме Кромвелю, с которым у него были прекрасные отношения, он дипломатично сообщил о том, что разрешение на отлучение принцессы от груди было дано «Его Величеством с согласия Ее Величества». Это было неправдой. Анне просто пришлось подтвердить решение Генриха. Только после этого она смогла написать леди Брайан и обсудить с ней дальнейшие детали8.

Однако Анна могла и делала все, чтобы устранить возможных конкурентов своей дочери. Их было двое: принцесса Мария и Генри Фицрой. Она быстро поняла, что иметь дело с Марией будет гораздо труднее, чем она предполагала. Мария часто страдала от плохого самочувствия, особенно во время менструации, однако обладала большой силой духа, унаследованной от матери. Решение отца лишить ее королевского титула стало для нее тяжелым потрясением, но она не теряла самообладания. Когда однажды в разговоре дядя Анны, герцог Норфолк, неосторожно назвал Елизавету «принцессой Уэльской», Мария одернула его: «Этот титул по праву принадлежит мне, и более никому». Она всегда считала себя законной принцессой, и, когда отец Анны официально сообщил ей, что отныне к ней будут обращаться просто «леди Мария», она взбунтовалась. Она написала письмо Генриху, в котором заявила, что, будучи дочерью короля и королевы, она имеет право называться принцессой, и что, если она согласна подчиняться ему во всем остальном, как полагается «послушной дочери», то тут она будет непреклонна – титул принадлежит ей по праву. Все это она осмеливалась делать вопреки указаниям Анны обращаться с