ее прадеда, сэра Джеффри Болейна, известного своими богоугодными делами, и собственных религиозных убеждений. Латимер отмечает, что из книг она более всего дорожила Библией на французском и английском языках и особенно ценила Евангелие. Текст Библии на английском всегда был доступен для чтения: книга лежала на лектории – специальном пюпитре для богослужебных книг,– чтобы придворные «могли обратиться к чтению всегда, когда им вздумается». «Ее Величество порой сама не гнушалась брать книгу, предназначенную для общего пользования, подавая другим пример благочестивого поведения». В то же время она «требовала, чтобы у ее капелланов были всякого рода французские книги, в которых толковалось Священное Писание; искренне сокрушалась, что несведуща в латыни, ибо из-за отсутствия этого знания она чувствует себя ущербной»8.

Получив титул маркизы Пембрук, Анна потребовала, чтобы все приобретавшиеся для нее книги духовного содержания были в роскошных изданиях. Если же таковых не находилось, следовало заказать их у фламандских мастеров, которые переписывали тексты вручную на велени, дабы удовлетворить самый взыскательный королевский вкус. В 1534 году она приобрела изданный в Антверпене Мартеном Лампрером экземпляр запрещенного Нового Завета Тиндейла с изображением ее гербовых знаков на второй титульной странице и надписью «Анна, Королева Англии» (лат. Anna Regina Angliae) на золотых обрезах страниц. Кроме того, она купила у этого издателя прекрасное двухтомное переиздание святой Библии на французском языке (фр. La saincte Bible en Francoys) Лефевра д’Этапля. Для купленных книг она заказывала роскошные переплеты с золотой монограммой HA, обрамляющей увенчанную короной розу Тюдоров сверху и снизу на обеих сторонах обложки9.

По свидетельству Шапюи, брат Анны Джордж разделял ее религиозные воззрения и при каждом удобном случае охотно обсуждал темы, которые вездесущий посол ошибочно называл «лютеранскими принципами, которыми тот так гордится»10. По просьбе Анны Джордж заказывал роскошные рукописные издания, выполненные по текстам книг, которые печатал Симон дю Буа. Первое из них с полностраничным изображением распятия и миниатюрными изображениями герба маркизы Пембрук – «Послания апостолов и Евангелие на 52 воскресения года» (The Pistellis and Gospelles for the LII Sondayes in the Yere), созданное на основе одноименного сочинения Лефевра (Epistres et evangiles des cinquante et deux dimanches de l’an), которое было издано в Алансоне в 1531 и 1532 годах и подверглось резкой критике в Сорбонне за ересь. В книгу вошли Послания апостолов и отрывки из Евангелия на французском языке на каждое воскресенье с комментариями, переведенными Джорджем на английский. В предисловии он обращается к Анне:

Я осмелился послать Вам не драгоценности или золото, которых у Вас и так в достатке… но несовершенный перевод, выполненный с благими намерениями, пример хорошего текста в неумелых руках; смиренно прошу Вас проявить снисхождение к скудости моего ума и иметь терпение простить меня, если найдете в нем недостатки; помните о том, что я отважился на этот шаг по Вашему повелению11.

Второй рукописью, сделанной тем же переписчиком, стало сочинение Екклесиаст, за основу которого был взят текст, подготовленный Лефевром и изданный в 1531 году дю Буа, с комментариями из книги «Екклесиаст царя Соломона» (Ecclesiastes Salomonis) немецкого евангелиста Иоганна Бренца. Искусно иллюминированную рукопись украшали начальные буквы, открывающие каждый раздел: несколько из них небольших размеров и восемь – размером побольше; все они были выполнены Герардом Хоренботом[110]. Изобилующая изображениями геральдических знаков и символов Анны и Генриха, эта книга была выкуплена в 1899 году для библиотеки замка Алник в Нортумберленде, где и находится по сей день. Сохранился даже оригинальный переплет рукописи, выполненный из черного бархата (выцветшего со временем), натянутого на деревянную основу. В оформлении книги использованы девиз Анны «Счастливейшая», а также эмблема сокола и замысловатая застежка, изображающая якорь, свисающий с армиллярной сферы12.

Еще один пример тонкой работы – рукопись, подаренная королеве Анне и представляющая собой поэму из 490 строк на французском языке под названием «Евангелический пастырь» (Le Pasteur еvangеlique), более поздний сокращенный вариант которой издавался под названием «Проповедь о добром и дурном пастыре» (Le sermon du bon pasteur et du mauvais). В этом варианте поэма под одной обложкой с псалмами была издана в Антверпене в 1541 году Клеманом Маро. Маро – знаменитый поэт и гуманист Франции времен короля Франциска I – был также выдающимся евангелистом, которому Маргарита Ангулемская помогла освободиться из тюрьмы13.

На фронтисписе экземпляра, подаренного Анне, изображены ее геральдические знаки в обрамлении венка из дубовых листьев с желудями, а ниже – фигурка сидящего на пне серебряного сокола в короне. В последних пятидесяти строках поэмы имена Анны и Маргариты, а также Генриха и Франциска упоминаются попарно – с помощью столь искусного приема прославлялся «дружественный союз» Англии и Франции. Поэтические строки завершались пророчеством: Христос, как добрый пастырь, пошлет Анне сына по образу и подобию Генриха, который вырастет и возмужает у них на глазах. Личность человека, подарившего Анне эту рукопись, пока не установлена, однако вполне вероятно, что дарителем мог быть Жан де Дентевиль14.

Уильям Латимер отмечает, что совместные трапезы с Генрихом в покоях Анны почти всегда сопровождались

спорами и дискуссиями по поводу тех или иных фрагментов Священного Писания. Этому примеру следовали лорд-камергер и вице-камергер ее двора: они тоже устраивали обеды и ужины, во время которых за столом велись оживленные обсуждения спорных вопросов из Писания.

Генрих не раз присоединялся к этим дискуссиям. Однажды он вместе с дядей Анны, сэром Джеймсом Болейном, вступил в спор с Хью Латимером и Николасом Шекстоном, после чего эта дискуссия продолжилась в переписке15.

Уильям Латимер вспоминает, как однажды Анна обнаружила в молитвеннике написанные чьей-то рукой «праздные стихи». Правда, при этом он забыл, что когда-то в начале романа с Генрихом и сама Анна писала подобные стихи в своем часослове. Кажется, будто и Анна позабыла об этом и была полна решимости найти виновного. «Она никак не могла успокоиться, желая выяснить, кому принадлежит книга». Когда же наконец стало ясно, что виновницей была ее кузина Мэри Шелтон, Анна «отчитала ее за то, что та допускает безнравственную чушь на страницах молитвенника – книги, в которой, по ее словам, должно как в зеркале искать отражение своим блуждающим мыслям»16.

Однако у этой истории есть и другая сторона. При дворе Анны кроме чтения Писания существовал также «досуг» (то есть развлечения и увеселения), и этим занятиям отводилось отдельное время. Финансовая отчетность о личных расходах Анны, а также о расходах на празднества в бытность ее королевой не сохранилась, и нам трудно судить о блеске и роскоши