Тогда закипает кровь, пробуждаются ненависть и остервенение, и руки сами тянутся к острым клинкам и самопалам, к топорам и вилам…

Но страшнее страшного, подлее подлого, когда случается война, в которой сын идёт на отца, брат на брата, русский убивает русского, на радость их вечным недругам и коварным соседям…

Снова, как десять лет назад, заполыхала «ридна мати» Украйна, раскололась, разделилась на две части, люто ненавидящие одна другую.

Гетман Выговский своими льстивыми посулами, клеветой и наветами довёл народ до того, что он, потеряв разум, утратив способность видеть, где правда, где ложь, вздыбился, раскололся, начал самоистребление.

И обагрились руки братской кровью…

Но как ни хитёр и ловок был гетман Выговский, а просчитался.

Заключённый им в Гадяче договор с поляками, которым он хотел отвратить Украйну от Руси, на деле отвратил от него самого и казаков, и посполитых, не желавших снова идти под панское ярмо.

Вслед за восстанием Пушкаря на Полтавщине полыхнуло восстание под Гадячем, взялись за оружие православные люди в Переяславле и в других городах и весях Малой Руси.

Восставшие селяне и примкнувшие к ним казаки стали нападать на сторонников гетмана и гарнизоны.

Выговский посылал в восставшие сёла и городки наёмников, и бунты жестоко подавлялись. Вдоль дорог вырастали ряды виселиц, кружились над ними чёрные вороны.

Но восстания вспыхивали с новой силой.

До Киева дошёл слух, что во время такой стычки в селе Свидовец под Черниговом местные повстанцы – простые селяне палками забили до смерти полковника Юрия Немирича и сопровождающих его рейтар.

Возможно, в другое время, получив известие о смерти врага, с которым хотел поквитаться, я бы возликовал, но теперь гибель Немирича не принесла мне успокоения. Она показалась ничтожной на фоне всего того, что происходило с моей родиной.

К лету 1659 года на первый план вышла новая большая война Руси с Польшей. В ней союзниками польской короны выступили гетман Выговский с частью Запорожского войска и крымский хан Мехмед IV Гирей со своей многотысячной ордой.

Гадячский договор подтолкнул польский сейм к отказу от обязательств избрать царя Алексея Михайловича наследником польского престола. Кроме того, Польша потребовала от Москвы вернуть ей Смоленск и все украинные земли.

Выговский наконец прекратил свои заигрывания с русским царём и явно дал понять, на чьей он стороне.

Царь Алексей Михайлович, должно быть, разгневался не на шутку. Сначала он отправил из Белгорода на Левобережье князя-воеводу Григория Григорьевича Ромодановского, который начал боевые действия против отрядов Выговского вместе с примкнувшими к нему запорожцами, которых вёл кошевой атаман Иван Беспалый.

Вместе они осадили Варву.

Осада затянулась и не принесла желаемого результата, но способствовала объединению всех верных русскому царю украинных сил.

Там же, под Варвой, была собрана войсковая рада, на которой Ивана Беспалого избрали наказным гетманом его царского величества войска Запорожского, в противовес гетману-предателю Выговскому.

Следом за Ромодановским прибыло на Украйну войско под командованием боярина Алексея Никитича Трубецкого. Теперь совокупных сил было бы достаточно, чтобы начать наступление. Но боярин был снабжён строгим царским наказом сначала уговаривать черкас, чтобы они в винах своих государю били челом, и только в противном случае, если не побьют челом, идти на них войной.

Трубецкой, боясь ошибиться и заслужить царскую опалу, пребывал в постоянном сомнении и нерешительности, о чём писал воеводе Шереметеву в Киев, прося, дабы он присоединился к его и Ромодановского войскам.

Но и Шереметев находился в таком же состоянии. Ещё живы были в памяти две осады Киева под началом Данилы и Ивана Выговских.

Русский гарнизон их выдержал с великим трудом, и то благодаря помощи верных царю казаков и простых киевских мещан.

Уже в дни первой осады Шереметев приказал:

– Выпустите из узилища всех, кто верен переяславской клятве и готов защищать Киев!

И ломанный на дыбе Козалупа, и Вощенко, и Семёнов, и другие опытные рубаки забыли свои обиды на воеводу и встали в ряды защитников киевской твердыни.

Даже монахи Печерского монастыря покинули свои кельи и, по благословению митрополита, взяли в руки оружие, дабы постоять за веру православную и за родной город.

Словом, все, кто был в состоянии держать в руках оружие, в трудный час плечом к плечу с русскими ратниками встали на защиту Киева и не только не пустили в него войска гетмана, но и отогнали их прочь.

Однако страх перед новым нападением у Шереметева остался. Поэтому воевода Киев не покинул и на соединение с Трубецким и Ромодановским не пошёл.

Основное сражение этого года, случившееся под Конотопом, произошло без нашего участия.

Судить о нём мы могли только из донесений, которые поступали в воеводскую ставку от русских полководцев и от наказного гетмана Беспалого.

Конотопское сражение началось безрезультатной осадой Конотопа. А в итоге обернулось величайшей трагедией для русской армии и примкнувших к ней запорожцев.

Основной бой, решивший исход всей битвы, выиграли немецкие наёмники, присланные польским королём, и татары. Применив военную хитрость и устроив обманное отступление, они заманили отборную дворянскую кавалерию князей Пожарского и Львова в ловушку и изрубили большую её часть.

Израненные князья Пожарский и Львов попали в плен. Гетман хотел использовать князей как предмет торга с царём, но Пожарский и Львов стали пенять ему на измену и нарушение клятвы. Выговский разгневался и отправил пленников к хану Мехмеду Гирею. Гордый Семён Романович Пожарский плюнул хану в лицо и тут же был обезглавлен вместе со Львовым и остальными русскими пленными.

На выручку своей уже разбитой к этому времени коннице Трубецкой запоздало бросил войско Ромодановского. Ромодановский столкнулся с Выговским на реке Куколке и несколько суток упорно удерживал переправу через неё.

Выговский, имея троекратное превосходство, не смог одолеть Ромодановского, пока запорожец-перебежчик не вывел по тайной тропе через болото татарскую конницу к русским в тыл.

Ромодановский вынужден был отступить. Узнав об этом, Трубецкой снял осаду с Конотопа и отвёл свою армию к Путивлю, отбиваясь от преследующих его казаков.

Воеводе Шереметеву донесли: «Всего на конотопском большом бою и на отводе: в полку боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи московского чину, городовых дворян и детей боярских, и новокрещенов мурз и татар, и казаков, и рейтарского строю начальных людей и рейтар, драгун, солдат и стрельцов побито и в полон поймано четыре тысячи семьсот шестьдесят один человек и две тысячи запорожских казаков гетмана Беспалого».

Кроме того, Трубецкому пришлось оставить в шанцах под Конотопом три осадные мортиры, четыре полевые пушки, много ядер и гранат…

Так