– Хорошо, посидишь отдельно, – смиловался Мистина, мельком вспомнив рассказ о яме в лесу, где осталось тело Куно. – Если договоримся, так и вовсе полегчает. А пока иди подумай в тишине.

Альв увел Хельмо, а Мистина коротко кивнул Торлейву: что?

– У нее в девичьей меча нет. Говорит, скажет тебе.

– Давай ее сюда.

Выйдя из девичьей, Витляна увидела Хельмо, которого двое хирдманов вели через двор. Прижавшись к столбу, подождала, пока он скроется за погребом, не обернувшись. Вот и ее саму втянул поток событий, далекий от обычных девичьих забав. Жизнь и смерть людей, слава или бесчестье рода, победы или неудачи князя Святослава и всей земли Русской – все это вдруг оказалось в ее руках. И она знает, как всем этим распорядиться.

* * *

До самого полудня Правена просидела в лесу. Она ясно помнила, что Витляна обещала вернуться за… за этим свертком, что спрятан в палой листве у корней громобоя, и твердо намерена была ее дождаться. Немало времени прошло, прежде чем Правена поверила, что все это ей не снится. Ей мог присниться ночной поход по следам Витляны и ее неизвестного спутника, но ведь Хилоусов меч она нашла и рассмотрела уже при ясном свете утра! Ранее Правене, конечно, не выпадало случая его увидеть, но у княгини Эльги золотые ножны с изображением Хилоусовых подвигов видели многие, и по рассказам эта красота была известна всему Киеву.

Правена не могла и вообразить, как сокровище попало в лес близ Лыбеди и почему кто-то показал это место Витляне. Видимо, хотел отдать ей, но она не взяла сразу, а собиралась вернуться утром. Но вот утро пришло, а она не вернулась. Никто не приходил. С рассветом кияне потянулись по домам, и теперь в Кловском бору было тихо и пусто.

Правена устроилась за березами, так, чтобы идущий к дереву не мог ее увидеть, но ей громобой был виден с нужной стороны. Зачем я здесь сижу, не раз спросила себя Правена. Она ждала Витляну, сама не зная зачем. Убедиться, что с посестримой все хорошо. Предложить помощь. Какие бы дела ни связывали ту с Хилоусовым мечом, одной девушке, пусть даже такой высокородной и умной, они не по плечу. Может, Витляна расскажет ей, в чем дело. Может, нет, но она должна знать, что Правена готова ей помочь!

Благоразумие шептало: беги отсюда. Из-за этого меча уже погиб отец Ставракий, человек куда значительнее тебя. Его не пожалели, тебя и вовсе прихлопнут, как мошку. И родичи знать не будут, где искать. К благоразумию и голод присоединял свой пронзительный голосок. Однажды Правена послушалась их – встала и пошла по тропе. На берегу Клова наткнулась на остатки чьего-то ночного пиршества: у потухшего костра лежали печеные яйца в сетчатой от трещин мятой скорлупе, надкусанный пирожок и целая лепешка, слегка испачканная в золе. Поколебавшись, она забрала лепешку, два яйца и ушла обратно к громобою: с таким запасом полдня можно прожить.

Подкрепившись, Правена стала мыслить яснее. И навалилась тревога. Рассвет давно миновал, разгорается день, все давным-давно разошлись по домам отдыхать от буйной ночи. Почему Витляна не пришла? Она же обещала тому человеку. Все ли с ней хорошо? Жива ли она? Или всякий, кто прикоснется к тайнам Хилоусова меча, будет… как отец Ставракий?

Нужно бежать в город и узнать, дома ли Витляна. Если она не вернулась – придется все рассказать Мстиславу Свенельдичу, и как можно быстрее. Может, еще получится ее спасти… от чего? От кого? О спутнике Витляны Правена могла сказать только то, что он среднего роста. Молод, судя по легкости движений, и говорит на славянском языке немного странно. Но, пожалуй, не варяг.

Эти здравые мысли подняли Правену на ноги и оправили назад по тропе. Она миновала влажное от росы кострище, где нашла лепешку и яйца, прошла еще шагов десять и заметила неподалеку от тропы какую-то большую тряпку.

Подошла ближе – это был мешок, видно, из-под припасов. Обычный мешок из гребенины[115], пустой. Расстелен на земле – похоже, ночью в темноте на нем кто-то лежал, потом ушли и во хмелю забыли. Правена остановилась над этим мешком, не зная, на что решиться. Ведь если Витляна попала в беду… Не забрать ли самой Хилоусов меч? Если с Витляной все хорошо, она отдаст его подруге, даже если та ничего не станет объяснять. А если все плохо… то злодеи хотя бы не получат это кровавое сокровище.

На первый раз эта безумная мысль заставила ее содрогнуться. Тем не менее, Правена подобрала мешок и побрела назад, прикидывая, стоит ли это делать. Сейчас она, по сути, еще не ввязалась по-настоящему, можно бросить мешок и убежать. Посчитать все это сном. Несколько раз она замирала и думала, что так и сделает. Но потом опять шла дальше, к громобою, уже зная, как поступит.

Когда Правена снова раскапывала палые листья, каждая жилка в ней дрожала. Вот сейчас кто-то появится, увидит ее за этим занятием… Неведомые люди – или бесы, – что положили меч сюда, удавят ее, как бабу Плынь, и бросят в овраг. И будет она навкой бродить по Кловскому бору еще семь лет, пока телесная душа не истончится…

Вот он. Поняв, что отступать поздно – если сейчас испугается, век себе не простит, – Правена выволокла кожаный сверток из-под палых листьев. Торопливо размотала – и вынула Хилоусов меч. Он был довольно тяжелым, но сама эта тяжесть казалась живой, она воодушевляла и придавала сил. Он как будто дышал, говорил с ней. Правена вдруг ощутила прилив восторженной любви к этой вещи – к духу древнего воина, сына богини моря и соперника верховного бога неба.

Но любоваться некогда – надо спешить. Правена засунула меч в мешок и тщательно замотала. Потом обломала тот сук, которым рыла, завернула его в тот же кусок кожи и закопала на прежнем месте. Сверток с мечом сунула под мышку и торопливо пошла прочь – не по тропе, а прямо через бор, пробираясь между деревьями и стараясь не шуметь. Еще не хватало с этой ношей встретить тех, кто сейчас считает себя владельцами сокровища!

Нести сверток под мышкой скоро стало неудобно, и Правена взяла его так, как носят новорожденных младенцев. Он казался теплым, словно сам Хилоус одобряет ее решение.

* * *

Когда Витляна взошла на крыльцо жилой избы, ей навстречу вышли Торлейв с его