прежде всего в истории бериевских шарашек. Тридцатые-сороковые — не зря такое мефистофельское время, время написания «Мастера и Маргариты», время покровительства Штирлица пастору и Плейшнеру, время работы Оппенгеймера на оборону (вот допишу эту главу и пойду смотреть фильм Нолана: все сошлось!). Контракт на работу находится в это время в руках государства, конкретно — у спецслужб; другой возможности для творческой реализации элементарно нет. Берия, покровитель шарашек, был Мефистофелем для Ландау, Сахарова и Тамма — Мефистофелем, не лишенным циничного юмора; формально они служили прогрессу (и искренне полагали, что сделают войну невозможной, самоуничтожительной для человечества); на деле они давали в руки России средство универсального шантажа. Все происходящее сейчас выковано в тех шарашках. Скажу больше: массовая поддержка Путина и его Z-войны работниками наук и искусств — следствие того же фаустианского искушения. Художники и мастера искренне уверены, что Люцифер даст им источник вдохновения и универсальную защиту. Шиш- то он им даст, а в конце непременно кинет, но самый момент падения традиционно сопряжен с экстазами, да какими! Не зря главные участники этой войны с обеих сторон — писатели, главным образом фантасты. В своей статье 2014 года «Война писателей» я подробно проанализировал роль фантастов с российской стороны (напомню, что и инициатор Донбасской войны Игорь Стрелков опубликовал два романа в жанре фэнтези, очень плохих). Владимир Зеленский сначала сыграл президента в фильме «Слуга народа», затем фильм продолжился в реальности, и наконец в эту же реальность властно вторглась давняя религиозная фабула: миф о том, как для исправления ситуации на Землю пришлось отправиться сыну Божьему. Несомненно, у Прометея уже есть черты Христа — сцена приковывания имеет все признаки распятия — но земная миссия Христа принципиально отличается от миссии Денницы. Приводим их диалог в трактовке Матфея:

1 Тогда Иисус был возведен Духом в пустыню для искушения от дьявола.

2 И проведя в посте сорок дней и сорок ночей, наконец ощутил голод,

3 И подойдя, искуситель сказал Ему: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни эти сделались хлебами.

4 Он же ответил: написано: «Не хлебом одним жив будет человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».

5 Тогда берет Его диавол в святой город и ставит Его на крыло храма,

6 и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; написано, ведь: «Ангелам Своим заповедует Он о Тебе», и: «На руках понесут Тебя, чтобы Ты не преткнулся о камень ногою Твоею».

7 Сказал ему Иисус: написано также: «Не искушай Господа Бога твоего».

8 Снова берет Его диавол на гору весьма высокую и показывает Ему все царства мира и славу их,

9 и говорит Ему: все это дам Тебе, если, павши, поклонишься мне.

10 Тогда говорит ему Иисус: прочь, сатана; написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».

11 Тогда оставляет Его диавол, — и вот ангелы приступили и служили Ему.

В каноническом церковнославянском переводе (1581) сказано не «Отойди от меня, Сатана», но — «Иди за мной, Сатана», что подчеркивает роль бродячего учителя, сына Божьего. Он приходит для того, пробы вернуть Люцифера под руку Господа. Мы еще не видели, как он это делает (а о том, как это сделал Геракл, миф умалчивает). Но сделать это должен именно он, потому что больше некому. Эти же слова он повторяет Петру (Матф. 16:23), когда тот пытается отговорить его от прихода в Иерусалим: «Ты мне соблазн».

(В некоторых толкованиях «иди за мной» объясняют как «следуй позади меня, не засти». Мне это представляется классическим случаем overinterpretation: иди за мной, потому что ты в моей власти.)

В чем ключевые отличия Денницы (Люцифера) от Христа? В трех вопросах-искушениях они зафиксированы с предельной ясностью: Люцифера интересует власть во всех ее проявлениях. Прогресс он понимает как возможность бесконечного получения новых материальных благ (Прометей у Эсхила гордится именно тем, что дал людям науки и материальную цивилизацию). Веру он трактует как рабское поклонение. Христос во всех трех случаях отвечает решительным «нет». Его вера стоит на иных основаниях. Здесь история следует мифу даже с избыточной наглядностью: ни для кого не секрет, что сегодняшний лидер России верит лишь в материальные приобретения и материальные атрибуты власти — количественные. Он искренне верит в то, что победа достигается силой оружия, численностью армии, величие страны определяется ее территорией и т.д. Высказывание Наполеона о том, что Бог на стороне больших батальонов, подтверждает как раз люциферическую природу Наполеона: Бог на стороне качественных батальонов, а величина тут дело последнее.

В иные эпохи люциферическое может рассчитывать на известную популярность, а богоборческое выглядит даже и гуманизмом: байроновские бунтари против Бога — прежде всего Каин — выглядят библейскими революционерами, а их восстание — порывом к свободе, к упразднению иерархий. Увы, цель их восстания — не переучреждение мира, а лишь перехват собственности или власти. Ни одна люциферианская революция еще не привела к изменению мира. Революции духа — иное дело, но их примеры в истории крайне немногочисленны. Истинным завершением Майдана стал приход к власти Зеленского, событие, рискну сказать, более революционное, чем изгнание Януковича.

Архетипический сюжет, на который написаны все мировые бестселлеры — плутовской роман, жанр, в котором снят и «Слуга народа». Плутом называется не примитивный обманщик, а бродячий волшебник, учитель, фокусник: одним словом, трикстер. Величайшим плутовским романом в истории является «Одиссея», еще более значимой книгой — Евангелие, вариациями на тот же сюжет являются «Гамлет», «Дон Кихот», приключения Шерлока Холмса, Остапа Бендера и Гарри Поттера.

Этому сюжету (как и «Слуге народа») присущи семь неизменных особенностей, широко освещенных в литературоведении. Во-первых, такой герой всегда умирает и воскресает — поскольку появляется в темные времена и призван стать напоминанием о прекрасном прошлом и обещанием светлого будущего. Так Евангелие появляется между античностью и Возрождением в темные времена упадка Рима, Гамлет и Дон Кихот — одновременно между Возрождением и Просвещением, Остап Бендер — между Серебряным веком и шестидесятыми годами, Гарри Поттер — между двумя мировыми войнами и поражением фашизма в них.

Во-вторых, рядом с таким героем не может быть женщины — она всегда ждет его где-то вдалеке, как Сольвейг ждет Пер Гюнта, Неле — Тиля Уленшпигеля, а Гюльджан — Ходжу Насреддина. Разделить с ним странствие она не может, поскольку ее дело — хранить очаг, а его дело — разрушать и перестраивать мир.

В-третьих, рядом с таким героем всегда глуповатый друг: