— Не, извини. Спасибо, конечно, за предложение присоединиться к легендарным гандьюр, про которых папа мне столько сказок рассказал в детстве, но у меня сильное предчувствие, что если все не оставить, как есть, шансов против Эотаса не будет, — Кьелл покачал головой. Почему-то он не боялся реакции Римрганда на отказ. — Может, я чего другого могу для тебя сделать? Службу какую сослужить?

— Я более не нуждаюсь в твоих услугах, Видящий, — прозвучал ответ божества с неожиданным спокойствием.

— Ну ладно тогда. Если что, обращайся. Ваше величество, — обратился Кьелл к Вингауро о Ватури, — следуй за моей тенью, и все будет нормально. Так мы пойдём, Римрганд?

— Разумно ли сопротивляться неизбежному, Видящий? Есть ли в этом смысл? — звучащий, казалось, отовсюду, голос бога энтропии все ещё был удивительно спокоен. Его слова звучали чем-то сродни храмовой службе, или одной из сентенций Ватнира, в его упражнениях по развешиванию лапши на уши Вестникам, но гламфеллен прекрасно понял, о чем ведёт речь божество.

— Так уж устроены разумные — ради того, что нам дорого, мы способны двигать горы, — задумчиво ответил он. — И потом, неизбежность — очень всеобъемлющая штука, но спешки она не предполагает. Раз она все равно случится, что плохого в том, чтобы ей случиться чуть попозже? Нам, короткоживущим, этого «чуть» обычно хватает, — в ответ на эту реплику случилось, казалось бы, невозможное — Римрганд рассмеялся. Его хохот прозвучал падением ледяных глыб.

— Ты — на редкость самонадеянный разумный, но я не стану наказывать тебя за это, — голос аватара так и не утратил спокойствия. — Возвращайся на Эору, — вихрь снежинок поднялся вокруг товарищей, скрывая от них окружающий мир, лишь циклопическая фигура аурокса ещё виднелась поодаль.

— Неужто ты настолько хочешь бросить разумных на произвол судьбы, что даже такую мизерную надежду на спасение, как я, попытался убрать? — неожиданно для себя задал богохульный вопрос Кьелл.

— Неизбежность, распад, конец всего — моя суть, Видящий, — голос божества утихал, в то время как рогатая и белошерстная фигура всё больше скрывалась в снежном вихре. — Твой вопрос глуп. Но я позволю тебе и дальше жить в плену своих иллюзий, — вспыхнувший ослепительно-белым мир погас, и вся компания принялась ожесточенно растирать свои окоченевшие от холода конечности — они снова находились перед ледяной поверхностью портала Белой Пасти, живые, и порядком замёрзшие.

«С Ринхейд не попрощался, жаль,” подумал Кьелл, ускоряя потоки ци по меридианам. «А ещё, старина Зверь Зимы только что подтвердил мои догадки про Рагнарек. Предчувствия насчёт нужды в отзвуке Берат у меня нет — есть логика, говорящая мне, что Римрганд Эотасу мешать не будет. Прими я предложенные службу и отзвук, и можно будет забыть о попытках остановить божка света — рыпнись я в его сторону, и быть мне ледяной статуей. Чтобы не мешал Эотасу нести неизбежность и окончательную смерть властелину неизбежности и окончательной смерти, ага. Ведь это же его суть.»

Размяв затекшие плечи, гламфеллен огляделся. Тела древних гандьюр все так же выстроились памятниками себе, навсегда оставшись хранить святыню Римрганда. Бесплотная тень Вингауро о Ватури, последнего короля древних Хуана, стояла за плечом. Компаньоны, все ещё ежащиеся и разминающие затекшие конечности, были готовы продолжать путь. Пришло время возвращаться на «Онеказу», и возобновлять их нелегкое, но уж точно не скучное путешествие.

***

— Вестник Ватнир! — радость Хафйорна изливалась из него бурным потоком. — Успешна ли была твоя миссия? Есть ли новости?

— Римрганд почтил меня своим благосклонным вниманием, и беседовал со мной, — голос годлайка приобрёл степенное довольство, с почти незаметной хитринкой. — Моя миссия здесь закончена, и я отправляюсь в путь вместе с Несущим Слово Заката, чтобы споспешествовать его усилиям по несению воли Зверя Зимы в этот несовершенный мир. Мертвая Льдина останется в твоих руках, Хафйорн. Помни мои уроки, не падай духом, и заботься о пилигримах так же, как заботился о них я. Это может показаться тебе великой ответственностью, — строго глянул на собеседника годлайк, — но помни: страх, будь то страх ошибок, трепет перед тяжестью своего бремени, либо боязнь оказаться недостойным, суть та же страсть, привязывающая тебя к сей печальной юдоли не слабее бессмысленных желаний. Выполняй свой долг Вестника, и помни о скором пришествии конца всего, — Ватнир важно кивнул сородичу. Кьеллу показалось, что он заметил смех в скоплении мелких глаз годлайка, прежде чем тот склонил голову

— Х-хорошо, Вестник Ватнир! Я приложу к этому все свои силы, — истово заверил его Хафйорн с фанатичным блеском в глазах. Кьелл наклонился к уху Ватнира и прошептал:

— Отдай ему Око Римрганда. Для авторитета, и уверенности, — «Угу, а ещё пригляд Зверя Зимы мне нужен, как собаке пятое колесо. Пусть за поклонничками следит,” добавил он мысленно.

— Властелин Неизбежности, помимо своего внимания, одарил меня толикой своей силы, заключенной в физическую форму, — моментально подхватил мысль Ватнир. — Я оставляю этот артефакт тебе, как наследнику в моей заботе о Мёртвой Льдине, — вынув белую сферу из внутреннего кармана, годлайк торжественно протянул её Хафйорну. — С ним, внимание Римрганда никогда не оставит тебя. Храни этот предмет, он — намного большее, чем кажется глазу.

— Благодарю тебя, Ватнир, — радость мясника, ставшего вдруг местным лидером, выплескивалась через край. — Я оправдаю твоё доверие, можешь быть спокоен!

— Хорошо. А сейчас иди, — отпустил его Ватнир царственным жестом. — У тебя только что прибавилось забот, — обрадованный Вестник заспешил прочь.

— Не слишком ли ты жесток к обитателям Часовни Вестников? — вполголоса спросил Кьелл, сдерживая смех.

— А по-моему, хорошая шутка получилась, — довольно ответил Ватнир.

— Угу. У тебя остались вещи в твоей комнате? Нужно забрать чего-нибудь?

— Все моё со мной, — отмахнулся годлайк. — А весь остальной скьит пусть остаётся на Льдине, где ему самое место. Давай уже скорее уберемся отсюда.

— Согласен, пойдём, — товарищи двинулись к выходу из селения. Проходя мимо длинного дома, Кьелл заметил знакомое лицо, и остановился.

— Сванхейд, — низенькая гламфеллен подняла непонимающий взгляд, но тут же ее лицо расцвело в улыбке узнавания. — У тебя и твоих друзей все хорошо? Все здоровы, все целы?

— Все замечательно,