погибшей империи, и по мановению его руки ближайшая стена раскрылось мерцающее полотно портала, в котором виднелась суровая ледяная равнина, неотличимая от тех морозных просторов, что лежали сразу за Белой Пастью.

— Алот, — обернулся к компаньонам бледный эльф. — Сбегай за Ринхейд. Воду я с дороги убрал, так что добраться сможешь. Найдешь ее? — аэдирец утвердительно кивнул, и, не мешкая, двинулся спорым шагом к выходу из дворца.

***

Ждать Алота не пришлось долго. Пока другие компаньоны отдыхали, Кьелл коротал время в беседе с Вингауро о Ватури, расспрашивая старика о древнехуановском житье-бытье, и его злополучной сделке с энгвитианцами. Для бледного эльфа не составило труда сложить вместе находившиеся в его распоряжении кусочки общей картины, и понять — падение великой империи аумауа было результатом не гнева богов, а их рождения, чудовищной гекатомбы энгвитианцев, бросивших Хуана на алтарь собственных амбиций, причем достаточно буквально — машины посланцев Энгвита, подобные встреченным Кьеллом в Дирвуде, в одночасье выпили души едва ли не целого народа, породив восседающих ныне на своих престолах божеств, и опустошив древнюю империю.

«Божки рождены из геноцида,” с грустной усмешкой думал он, беседуя с древним королем. «Но сами они, как и все новорожденные, ни в чем не виноваты. За грехи отцов, и так далее.»

Их беседу прервало появление аэдирца и эльфийской храмовой стражницы. Они, похоже, нашли общий язык — Ринхейд что-то увлеченно рассказывала Алоту, а тот отвечал краткими комментариями и вопросами, взирая на собеседницу с живым интересом.

«Нда, пустили лису в курятник. Эк они, чуть ли не в обнимку сюда вошли,” сдержал смех Кьелл. Эдер, наоборот, и не думал его сдерживать. Аэдирец, обратив внимание на смешок блондина, ничуть не смутился, даже сам глянул на друга с долей иронии. Ринхейд, закончив разговор с Алотом, вернулась к своему облику холодной статуи.

— Все готовы? — опередил Кьелл возможные разговорчики и шуточки. «Время разбрасывать камни, и время бить лицо тупым ящерицам,” подумал он. «Сейчас нам эдеровские приколы не нужны, нам нужна мерная поступь железных сабатонов Ринхейд, которую никто не смущает всякими глупостями.» — Все помнят свои роли? На всякий случай повторю — Эдер и Ринхейд в плотном контакте с драконихой, Константен — щекочешь ее своей алебардой, но без ненужного риска, Ватнир — лечение и усиления, Алот… тебе объяснять давно ничего не нужно, — аэдирец понимающе улыбнулся в ответ. — Я буду стоять на месте без движения, и сражаться с Нерискирлас в битве душевных сил. Жаль, что не в битве умов, в ней ее и пятилетний ребенок заборет, — притворно вздохнув, усмехнулся он. Раздалась пара смешков. — Его величество Вингауро о Ватури любезно открыл для нас портал до места, — он благодарно кивнул старому королю, и тот склонил голову в ответ. — Первыми входят тяжелые бойцы, за ними — Константен, следом все остальные. Будьте готовы к бою сразу же, как пройдете на ту сторону. Готовы, народ?

— Я могу помочь вам большим, чем эта магическая дверь, — вдруг прервал бледного эльфа древний король Хуана. — Я пойду с вами, и обрушу на чудовище всю ярость океана, если у меня будет время подготовиться.

— Лишним не будет, спасибо, ваше величество, — сосредоточенно кивнул гламфеллен. — План тот же, давайте, ребята, вперед! За Дедфайр, за Римрганда, за все хорошее! — залихватски воскликнул он, энергичными взмахами рук направляя товарищей в портал.

***

— Пища сама пришла ко мне сегодня, да какая! — телепатия Нерискирлас была все такой же пронзительной и неприятной, словно ввинчивающееся прямо в мозг сверло. — Я с большим удовольствием переварю твою эссенцию, нахальный эльф. А за то, что ты привел прямо ко мне в зубы этот промороженный труп, я даже пережевывать тебя сильно не буду, — ее смех проскрежетал напильником по мыслям всех присутствующих. «Не, этот фастфуд не хочешь ты,” весело подумал гламфеллен. «В нем — летальная доза стали.»

— Словесный юмор — не твое, Нерискирлас, лучше повтори свой номер с падением, — ответил он вслух, и отрешился от всех чувств, кроме экстрасенсорных.

Кьелл еще успел услышать грозный рев Константена, боевой клич Ринхейд, и громкий взрыв — Эдер, как он знал, любил начать бой с крупным противником с броска гранаты в морду. Следом дирвудец обычно с разбегу атаковал ударом щита, добавляя этому приему остроты с помощью сабли. Дело началось.

Гламфеллен сосредоточился на своей задаче. Он ощущал эссенцию драконицы, могучую и обильную, как и у всех существ ее вида, но странно ущербную, зияющую прорехами — необычно правильной формы, они были непохожи на зарастающие раны. Ему немедленно пришла ассоциация с голографией, усеянной битыми пикселями, или же с голограммой из фантастических фильмов, пестрящей помехами. Он недолго гадал, что приключилось с этой душой — все было на поверхности. Привязав свою эссенцию к почти неразрушимому артефакту, некогда похороненному бледными эльфами в Белой Пасти, она сделала и ее почти неразрушимой, но навсегда закрыла для себя возможность исцелиться. Даже выберись Нерискирлас на Эору и сумей остаться там, она все свое последующее существование, все свое эрзац-бессмертие прожила бы калекой. Более того, с каждой крупинкой, с каждой частицей, вымытой из вместилища ее души энергиями распада, драконица навсегда теряла частицу себя.

«Она установила свою ось на сильно бэушный, сильно контрафактный, и полный битых секторов хард, купленный на алике у продавца-однодневки,” пришла к нему крайне странная ассоциация. «Да и сама ось — пиратская сборка со встроенными троянами,” вспомнил он упомянутую Ринхейд незаживающую, и никогда не заживущую, травму драконши. «Но зато носитель — ССД солиднее некуда, стильно, модно, молодежно, прямо-таки бенефис высоких технологий от Римрганд Хардваре,” он усилием воли отогнал посторонние мысли, и начал атаку на душу драконицы, собственноручно обезображенную ей.

Его воля, сформировав мощный атакующий посыл, врезалась в душу Нерискирлас, где отбросив, а где обойдя попытки его перехватить, одновременно обрушив на драконицу десятки атак во много раз слабее, накрывших ее душу плотной сетью. Это был любимый прием Кьелла в боях с псиониками — ошеломить, раздергать внимание врага во все стороны, и наносить удары из пустоты, из слепого пятна, каждый раз создаваемого заново множеством отвлекающих ударов. Маневр удался лишь частично — пусть поврежденная, но все еще могучая душа древнего магического существа отторгла немалую часть атак-обманок, перехватив их собственными щупами воли, и продолжение атаки было бы встречено Нерискирлас во всеоружии.

Ответного удара не последовало — компаньоны Кьелла плюс Ринхейд основательно заняли драконицу