делом. Гламфеллен сменил тактику — как он заметил, Нерискирлас не замечает прорех в более плотной внешней оболочке своей души, словно и не зная об уязвимостях, созданных ее жутковатым бытием подобия лича с медленно разрушающейся филактерией. Он разделил свое внимание на максимальное количество потоков, и обрушил на драконицу множество атак, несильных, но коварных — каждый из посылов нес частичку его эссенции, измененной и превращенной Кьеллом в подобие вируса, болезни, пожирающей чужую энергию и плодящейся до полного истощения вражеской души. Эта атака увенчалась полнейшим успехом — гламфеллен донес свои боевые патогены до всех намеченных им прорех в защите, успешно миновав встречные удары, и сейчас душа драконицы медленно слабела, пожираемая изнутри.

Этого все еще не хватало для решительного преимущества, и бледный эльф начал готовить следующий натиск, рожденный на волне момента маленький шедевр псионики, вдохновленный его собственными ощущениями от отзвука Берата и состоянием эссенции Нерискирлас. Эта атака должна была нанести драконьей душе настолько обширные внутренние повреждения, что ее хозяйка не смогла бы сопротивляться больше ни псионическим атакам, ни физическим, но тут Кьелла настиг-таки ответный удар. Настиг не в ментальном пространстве — он был слишком опытным сайфером для подобных ошибок, — но в реальности. Его тело сдавило безжалостной хваткой, породив ассоциацию с недавним боем на Поко Кохара, и отдающая разложением волна эссенции легонько коснулась его, принеся с собой полное злого довольства телепатическое послание:

— Время умирать, надоедливая мошка.

Чувства вернулись к Кьеллу рывком, ошеломив его многоцветием красок, какофонией криков и шума, и омерзительным запахом, исходящим от удерживающего его чудовища. Нерискирлас крепко сжимала его в одной из передних лап, и ужасная пасть уже распахивалась, готовясь поглотить бледного эльфа, как легкую закуску, но соратники не оставили командира. Едва ли не непрерывная очередь Копий Некроза прошила запястье твари, а расцветший в ране ледяной цветок усугубил повреждения, едва не оторвав огромную лапу совсем. Хватка драконицы ослабла, выпустив Кьелла, немедленно откатившегося в сторону. А затем на поле боя пришел океан — Вингауро о Ватури, последний повелитель империи Хуана, показал, что любой, посчитавший его безобидной душой, догнивающей свой век в глубинах собственных ошибок, не мог бы ошибиться больше.

Словно гигантский портал на дно глубочайшего моря распахнулся прямо над Нерискирлас, и чудовищная масса воды рухнула вниз, впечатавшись в драконицу неодолимой силой, всесокрушающей яростью, достойной богов, ударом, подобным падению метеорита. Крылья немертвой драконицы перестали существовать мгновенно под этим невозможным прессом, разлетевшись мелкими клочьями. Ее позвоночник захрустел, вминаясь внутрь тела, ребра, сдаваясь, выдали стакатто звучных щелчков, а конечности выпрямились так, как никогда не было затеяно природой. Телепатический вопль чудища прошелся ослепительной вспышкой по мозгам команды Кьелла, и умер, оставив после себя звенящую тишину. Немертвая драконица, бросившая в своей гордыне вызов богу, затихла. Древний Хуана попросту раздавил ее этой невероятной атакой.

Казалось бы, все кончено с наивозможнейшей финальностью, но Кьелл ощущал, что эссенция Нерискирлас все еще находится в ее теле — свернувшись в миниатюрный, максимально плотный комок, она отступила вглубь торса. Перед боем, драконица скрыла свою ущербную филактерию внутри собственного тела. Это не стало большой неожиданностью для Кьелла — за время, проведенное им в Бездонных Глубинах Ничто, он успел обдумать имеющуюся информацию по псевдо-бессмертию Нерискирлас, и выработать как возможные способы противодействия ему, так и те ходы, которые могла сделать его противница, чтобы дополнительно обезопасить себя. Не в привычке бледного эльфа было недооценивать противников, даже тех, кого он глубоко презирал.

Он резанул плоть драконицы бритвенно-острым псионическим клинком, и рванул края раны телекинезом. Мертвое драконье мясо поддавалось с трудом, и гламфеллен крикнул компаньонам:

— Помогайте! Штука с ее душой — внутри! Нужно вытащить ее поскорее!

К нему тут же присоединились вонзившийся в рану поллэкс Константена, на который тот немедленно налег всем телом, и рванувшие края раны в сторону руки Эдера и Ринхейд. За этот недолгий бой, их команда неплохо сработалась с стражницей-гандьюр. Кьелл, не медля, сунул руку вглубь гниющей драконьей плоти, к сияющему огоньками эссенции артефакту, и, вцепившись в него мертвой хваткой, вырвал наружу. Едва объект — бесформенный кусок бурого металла, — показался наружу, гламфеллен швырнул его наземь, и обрушил на филактерию шквал псионических атак, выжигая пытающуюся выбраться наружу эссенцию, загоняя ее обратно вглубь, и немедленно стиснул артефакт тисками своей воли, запирая драконицу внутри.

— Фух, все, — выдохнул он, довольно улыбаясь. — Теперь эта рыхлая куча мертвого мяса спокойненько тут догниет. А нам пора звонить заказчику. Ватнир, доставай Око.

— Нет нужды, — раздался громоподобный голос, сопровождаемый мерными точками почвы, чья сила все нарастала.

Гигантский прямоходящий аурокс шествовал по ледяной пустыне, глядя на компанию драконоборцев скоплением белесых глаз. Его белая шерсть топорщилась смерзшимися комками, а ноздри извергали клубы пара, что был холоднее, чем лёд. Римрганд воплотился в своей наиболее телесной форме для беседы с Кьеллом и компанией. Так, возможно, выглядел в свое время титан ледяного божества, его физическое тело, чьи раздвоенные копыта топтали Эору в древние времена.

— Я почти даже рад тебя видеть, Римрганд, — с удивлением сообщил Кьелл, пока годлайк и храмовая стражница склонялись перед воплощенным божеством. — Что ж, просили — получили, держи, — и, подойдя ближе к титаническому существу, протянул ему филактерию Нерискирлас.

Кусок мятого металла вырвался из руки бледного эльфа, и спланировал в гигантскую ладонь аватара. Чудовищный аурокс поднес артефакт к ноздрям, шумно втянул воздух, и обдал драконью филактерию морозным паром на выдохе, покрывая ее льдом. Тут же потеряв к ней интерес, воплощенный бог уронил жалобно звякнувший кусок металла наземь.

— Ты выполнил свою миссию с блеском, Видящий, — трубный глас аватара сотряс реальность. — В награду я отпущу тебя из своего домена, и ничего не потребую взамен.

— Угу, спасибо, — ответил Кьелл. — Можно ещё об одной маленькой услуге тебя попросить? Отпусти с нами Вингауро о Ватури. Пусть старик Эору повидает, — гигантский аурокс никак не отреагировал на эти слова, казалось, и не услышав их.

— Хорошо, Видящий, — ответил он после долгой паузы. — Но взамен ты станешь моим гандьюр, и примешь в себя мой отзвук, в жизни и в смерти неся мою волю в мир.

— Если бы в моей душе не сидел уже отзвук Берат, я бы, может, и подумал, но увы. Эотас все ещё где-то там, в Дедфайре, и что-то мне подсказывает, что ссориться с Берат, пока он не будет остановлен, не стоит.

— Я