моей Эрато и вовсе отлучила меня от радости. Я стал мрачен и потерял волю к жизни. Но у меня оставалось два сына, которым я еще недавно мечтал передать свою власть, как мой отец передал власть мне. Я стал жить ради них и ради государства, которое готовил для них. Беспечность ушла, но осталась горячность, мрачная, раздраженная. И эта горячность позволила мне отправить на бойню обоих своих сыновей, — все, что осталось мне после любимой женщины, все, что оставалось у меня. Если Карнеолас не перейдет к моим сыновьям, кто продолжит мое дело? Мои сыновья — самые достойные молодые люди, а я не снизошел до того, чтобы лучше узнать их, чтобы прислушаться к их мнению по тем или иным вопросам… Я недооценивал их обоих, Аккаста, хотя готовил Дарона себе на смену, а Арнилом занимался до того редко в последние три-четыре года, что и вовсе забыл, что он за человек. Да и не знал. Я полагал, что он способен лишь прожигать жизнь в сомнительных удовольствиях — вине и обществе порочных женщин. Он отправился в Кунабулу за юбкой Акме Рин. Она погибла, а он не сдался. Он продолжил путь, несмотря на то, что может вовсе не вернуться. Он это знает прекрасно. Сейчас сын мой кинулся на помощь своему кузену, Густаво, хотя был не обязан этого делать. Он далеко от меня, мой сын, сражается, возглавляет армию Карнеоласа вместе с генералом Капуи.

О, как я раскаиваюсь! Как виноват я перед ними, Аккаста, как грешен! На смертном одре своем открываю я душу не им, а тебе, моему вечному врагу, королеве вражеского государства, которая мнит из себя моей возлюбленной! Вы все — лжецы! И сыновей моих предадите! Сожрете, как только меня не станет!

Трен заворочался, мучительно постанывая.

— Нет-нет, Трен! — оглядываясь на целителя в поисках помощи, воскликнула Аккаста, пытаясь удержать его, утихомирить. — Я не враг тебе! Я не предам твоих сыновей! Альвария никогда не предаст Дарона! Акидия не предаст Карнеоласа! Возьми сердце мое, и я!..

— У акидийцев нет сердца… только яд!.. — в забытьи кричал Трен, корчась от горя и страшных болей. — Эрато, прости меня, я виноват перед сыновьями нашими, перед тобою!.. Дарон! Арнил! Аберфойл, защити их!.. Только в них душа моя!..

Его стоны разрывали душную июльскую ночь и сотрясали тех, кто остался защищать раненого государя.

Раны Трена были опасны. Скипий и другие опытнейшие целители Карнеоласа и Нодрима сбивались с ног. Промывания, кровопускания не помогали. Яд был столь силен и стремителен, что целители начали опасаться за жизнь государя.

Войска Кунабулы и союзные войска Карнеоласа, Нодрима, Атии и Беллона встретились неподалеку от Врат Апепа. Они сшиблись на всем скаку, обмениваясь маниакальной яростью, раздирая друг друга, топча, крича, люто ненавидя и не страшась уже ничего.

На втором рубеже, за спиною союзников, оставались потрепанные войска Полнхольда и Сильвана. Акидия и Эрсавия защищали Керберру. Но кронпринц Дарон, возглавлявший карнеоласскую армию, знал, что если демонам удастся прорваться мимо них в Архей, едва ли войска на втором и третьем рубеже их остановят.

Демонов было не так много, как при первой и второй битвах. И малочисленность их настораживала. Но, быть может, оттого что их было столь мало, демоны дрались вдвое свирепее.

Шатер раненого государя Трена и тысяча карнеоласских солдат находились в дне пути от Врат Апепа, и союзные войска не могли допустить, чтобы демоны прорвались к нему. Перевозить Его Величество было опасно — он и без того был слишком плох.

— Ишь как защищают свои родные края! — мрачно посмеивались воины, нанося удары за ударами, успешно сопротивляясь. Изредка даже удавалось нападать и ярче разжигать этим отчаяние врагов.

Союзные войска вгрызались в ряды демонов все глубже.

— Не пропускать никого! — кричал седовласый генерал Жозел Капуи, рубя врага резвее молодых. — Все до единого должны быть убиты!

Вскоре из сопротивления союзным войскам удалось пойти в атаку, и положение демонов стало плачевным. И отчаяние их перешло в крушение всяческих надежд. Радость охватила воинов, и добавила им сил.

Но вдруг над Иркаллой сгустились тучи, черные, будто кунабульская ночь, их зловеще закрутили ветра, затягивая все небо обсидиановой хмарью. Лучи Шамаша не могли пробиться сквозь кунабульскую пелену, золото их плавилось о черный огонь Нергала, и демоны начали напирать. Иркалла вдыхала в них силы и ярость, с которой людям было тяжело тягаться. Демоны прогрызали в войсках бреши, чтобы окружить и добить по отдельности.

— Ваше Высочество! — в отчаянии позвал карнеоласский воин, пытавший докричаться до кронпринца сквозь несусветный шум бойни. — Войска Атии, а с ними и герцога Атийского отброшены от остальных и окружены. Им требуется помощь, иначе мы лишимся атийских союзников!

Кронпринц Дарон не мог допустить гибели помощника, которым отец так дорожил. Атия была не просто герцогством, Карнеолас считал эту землю младшим братом или даже своим ребенком, которому требовалась защита опекуна. Карнеолас относился к Атии с заботой и нежностью, а Атия, в свою очередь, отвечала ему верностью, и Дарон был просто не в праве оставить ближайшего и искреннейшего друга Карнеоласа в беде.

Часть карнеоласских и нодримских войск кинулись Атии на помощь, разметав врагов с завидным остервенением. Атийцы, оказавшиеся в ловушке, уже начали падать замертво под копыта своих или чужих коней.

Карнеоласцы и нодримцы в клочья разодрали обидчиков маленькой отважной Атии, заставляя атийского сокола вновь воспарить надо львом Карнеоласа и грифоном Нодрима.

Но Атия недолго радовалась чудесному избавлению. Несколько десятков атийских воинов все еще оставались за прочным кольцом союзников и один за другим погибали под ураганным натиском демонов. Окруженные атийцы были отчаянны, сильны, но очень молоды. К ним на подмогу кинулись воины Карнеоласа и Нодрима. Аберфойл Алистер отчаянно отбивался. Осторожный, хитрый, ловкий и вдумчивый политик, он стал неустрашим. Ярость и стремление защитить тех нескольких своих подчиненных, которым требовалась помощь, лишила его всяческой осмотрительности, и герцог ворвался в ряды вражеского войска с напором тяжёлого молота, устрашая демонов, протягивая мальчишкам своим руку помощи, не ведая ни страха, ни колебаний.

Демоны рассвирепели. Даже Иркалла была бы не властна над ними в эту минуту. Атийский герцог был сброшен с коня.

Верный слуга Карнеоласа полетел к подножию Апеповских Врат вслед за своим знамением и со страшным треском стукнулся о вражескую землю.

— Герцог!!!

Демоны обступили жертву полукругом, ибо Иркалла нашептывала им, что они сокрушили не простого воина. Аберфойл Алистер не потерял сознания, но тяжело дышал. От сильного удара о землю он серьезно повредил голову, когти демона разодрали ему