Я моргаю, потому что впервые слышу об их сделке.

– Почему?

– Ты действительно думала, что Небесный король помогает мне по доброте душевной?

– Я… я… – По правде говоря, я вообще об этом не думала.

– Вороны – эгоистичные, коварные существа, движимые исключительно жаждой наживы. Он держит меня рядом только потому, что хочет мира с фейри, а наш народ – мой народ – никогда не преклонится перед вороном.

– Твой народ? Я все еще часть твоего народа.

– Ты?

– Я пробудила его ради тебя, ты, остроухий тупица. Я пробудила его, чтобы ты мог занять трон, так что перестань сомневаться в моей верности!

Помолчав, он спрашивает:

– Для меня?

– Да. Трудно поверить девушке, которая наполовину ворон, верно? Поскольку – как ты выразился? – мы все жадные и коварные.

Грудь Данте прижимается к моей спине, и я чувствую, как бешено колотится его сердце. Его рука, отпустив луку седла, ложится мне на живот.

– Прости, – бормочет он мне в волосы. – Будь терпелива, Фэл. У меня было всего несколько часов, чтобы смириться со всем этим.

Я шумно втягиваю воздух, когда большой палец Данте начинает рисовать дуги над моим пупком. Когда я сжимаю руку принца, чтобы опустить ее ниже, Лор бросается перед Фурией с криком, который заставляет коня остановиться так внезапно, что мое сердце падает. Обе руки Данте снова на поводьях.

– Что, во имя вечно любимого Котла, с тобой не так, ворон? – рычит Данте как раз в тот момент, когда кусок скалы, по которому мы мчались, обрушивается в море.

Лор только что спас наши жизни.

Ну, мою, потому что падение с дюжины метров на зазубренные камни не убило бы Данте.

Скажи своему, чтоб его, ненаглядному принцу, чтобы он сосредоточился на дороге, а не на твоем теле, Фэллон.

Глава 73

Из-за того, что мы чуть не упали в океан, наш отряд стал особенно бдительным и бесшумным. Камень не рушится от звука, и все же никто не произносит ни слова, даже спрайт, сидящий в седле Габриэле.

Поскольку спрайты тихи только тогда, когда они спят или мертвы, его молчание красноречиво говорит о ненадежности этой дороги. Особенно учитывая, что у него есть крылья, а у нас их нет.

Скалы в этих местах такие меловые и скользкие, что нам пришлось перевести лошадей на шаг, и все же скала не раз рассыпалась, как сухие листья. Такое чувство, что мы балансируем на краю самого мира, продвигаясь все дальше на юг.

Я слышала, что этот район Люче суровый, но никогда не представляла себе степень враждебности природы. Я делаю вдох, когда проход сужается, и выдыхаю только тогда, когда мои легкие начинают кричать.

Мы почти на месте?

Я слишком боюсь подать голос, чтобы спросить Данте.

Почти.

Голос Лоркана острый, как лезвие, без намека на былую мягкость.

Король напряжен, как и все мы. Он так близок к тому, чтобы вернуть себе человечность. Его людей. Его королевство.

Я не могу поверить, что он совершил обмен, который оставляет ему так много территорий Люче, и не могу поверить, что Данте согласился на это. С другой стороны, был ли у принца выбор? Что подумают соседние монархии о разделении королевства между фейри и оборотнем? Примут ли они его новую географию? Вступят ли они в союз с королями?

Двумя королями.

Небо стало ярче, восходящее солнце высосало тени из мира и окрасило его в серые и голубые тона. Два черных пятна Лоркана так ярко выделяются на свету, что я беспокоюсь, что проходящий корабль заметит его.

– Посмотри вверх.

Я подпрыгиваю, когда Данте говорит, потому что это его первые слова с тех пор, как он накричал на Лора, прежде чем понял намерения ворона.

– Лоркан сорвал наш искусственный облачный покров и открыл свой город, чтобы весь Люче его видел.

Какой смелый шаг.

Голос Данте едва громче шепота, когда он добавляет:

– Марко, должно быть, в ярости.

Я вытягиваю шею и смотрю выше.

И выше.

А потом медленно моргаю, потому что окна вырезаны в скале. Должно быть, это еще одна часть Небесного королевства. Как далеко простирается дом Лора?

Должно быть, я задала вопрос вслух, потому что Данте говорит:

– Они свили гнезда внутри каждой вершины на этой долготе. Говорят, что на этом пике находятся личные покои Рибио.

– Я удивлена, что они выстояли.

– Марко пытался уничтожить их, но камень заколдован так, что его невозможно разрушить. Веревки и лианы, сделанные фейри, превращаются в пепел. Стрелы и пушечные ядра отскакивают. Огонь фейри не разбивает окна.

Я отвожу взгляд от окон, которые сияют, несмотря на соляной налет, в сторону воронов Лора.

Ты почти дома.

Оба ворона пронзают меня золотыми взглядами. Я хмурюсь от гнева, кипящего внутри него. Я предполагала, что Лоркан напряжен, но чтобы настолько?..

Я не подведу тебя, шепчу я.

Его взгляд на мгновение встречается с моим. Еще миг. А потом его веки опускаются. И вот он больше не смотрит на меня, он смотрит на океан, окутанный утренним золотом, который ударяется о скалистые стены Люче, как будто хочет стряхнуть нас.

Я тоже наблюдаю за этим, мой взгляд задерживается на розовых берегах Шаббе вдалеке, прежде чем вернуться к нашим берегам, к кораблю, деревянный нос которого торчит из пены, в то время как остальная часть его, покрытого коралловой коркой корпуса остается погруженной в прибой.

Мои брови приподнимаются, потому что Энтони удалось вытащить корабль на поверхность!

Я ищу его взглядом, сначала замечая белокурую гриву Маттиа, затем запекшуюся кожу рук и плеч морского капитана, темно-каштановые локоны Риччио, прилипшие к его голове, как будто он только что вынырнул из океана, и…

И…

– Сибилла?! – кричу я.

Глава 74

Все четверо обращают лица к небу.

О мои боги! Сибилла знает о воронах? С каких это пор? Хотя у меня нет причин чувствовать себя преданной, я не могу не задаться вопросом, почему и как она скрывала это от меня.

Santo Caldrone, кто бы говорил.

Бронвен, должно быть, напугала ее, как и меня, заставив замолчать.

Я не дышу, пока Фурия спускается по извилистой тропинке, ведущей к бухте внизу, и не потому, что мне страшно – хотя надо признать, тропинка слишком узкая для того, чтобы быть удобной, – а потому,