Шрифт:
Закладка:
С трех сторон от набегов Червен охраняли горы, а с четвертой противоположный берег Ветлуги перетекал в степи, которые легко просматривались и простреливались на много верст окрест. Защитники города узнавали о приближении незваных гостей задолго до того, как те подбирались к Червену достаточно близко, чтобы суметь навредить. А через земли самовил не сумел еще пройти ни один захватчик, так что и со спины город тоже был надежно защищен.
Неудивительно, что Червен быстро разросся и стал сердцем Беловодья – горячим, ярко-красным, гоняющим по ее жилам-рекам кровь торговли, знаний, ремесел и добычи. А улицы его и впрямь слепили алым непривычный взор.
Вокруг Червена не было лесов, зато в изобилии хватало камня, и потому его стены и посад были каменные, не боящиеся пожаров. Когда город разросся и в него принялись стекаться торговцы, стали и лес сплавлять по Ветлуге. Поначалу дома строили из простого серого камня, но однажды особенно сильный обвал вскрыл тело неприметной скалы недалеко от Червена, и оказалось, что камень в ней – красный. Князь воспринял это совпадение как знак. Красный камень пошел на строительство детинца, храмов и крепостной стены, а остатки его простой люд использовал для укрепления уже собственных изб. Из пригоняемого по Ветлуге леса резали венцы и наличники, столбы и крылечки, легкие и ажурные, словно то и не дерево вовсе было, а кружево. И каждый житель стремился отличиться: расписывал стены и потолок избы огнехвостыми петухами, резвыми лошадками, цветами да ягодами.
Червен был городом богатым и ярким. От крылец до коньков крыш столица выглядела как резная шкатулка. По осени же, будто мало было рукотворного великолепия, столицу охватывали листвяные пожары. Никто толком не знал, почему именно рябины росли в Червене на каждом углу, почему именно им так полюбилась каменистая, неприветливая земля, на которой стоял город. Но возле каждого крыльца шелестело резными листьями дерево с серо-зеленой корой. По осени в Червене вспыхивало пламя. Гроздья крупных ягод были похожи на головной убор невесты. Оранжевые с красным огоньки перемежались с хрупкими бордовыми листьями. Рябины опускали тяжелые ветви на крыши домов, сливаясь с ними в единый костер. Венки из рябиновых ягод украшали червенских невест. Вышивка красовалась на оберегах и полах одежды. Сушеные ягоды, зашитые в мешочек, давали матери сыновьям, отправляющимся в дальний путь, а рябиновая настойка на меду была главным напитком на праздничном столе.
Каждый раз, попадая в Червен, Марий опасался ослепнуть. Город казался ему ярмарочной девицей, размалеванной сурьмой и румянами, крикливой, шумной, цветастой и вульгарной. Он с радостью поселился бы в светлой простецкой Каменке, да хоть и на чердаке «Золотой ладьи». Но Школа Дейва стояла в столице, и раз за разом Марию приходилось возвращаться в Красный город.
Лодка Кажены мягко ткнулась носом в песок и закачалась на речной глади. Не успели путники свернуть лагерь, как к Кажене прилетел ворон от отца с просьбой приглядеть за грузом редких тканей, который ему посчастливилось выгодно купить. Ткани те везли на лодках от самого Золотого моря. Вот и пришлось Итриде и Марию попрощаться со своими скакунами, оставив их на попечение корчмаря в ближайшем городке – том самом, где уже покачивались возле пристани три лодки с ценным товаром. Так что отговориться долгим ожиданием дейвасу и бродяжнице не удалось. К счастью, путешествие было коротким: смотреть, как Кажена сладко улыбается дейвасу, и не иметь возможности умчаться куда-нибудь подальше для Итриды оказалось неожиданно тяжело.
Итрида привстала, чтобы выскочить на берег и размять ноги, но Кажена придержала ее за руку.
– Не спеши. Сейчас чернецы вытянут лодку повыше и помогут нам выйти.
– Я не дочь купца, а бродяжница с тракта. Мне не нужно подавать ручку на каждом шагу.
Итрида перемахнула через край лодки и с наслаждением потянулась. С Ветлуги дул холодный ветер. Солнце было все еще по-летнему теплым, и лицо Итриды слегка горело, поэтому бродяжница с наслаждением повернулась в сторону реки, остужая горячую кожу. За ее спиной по специально поднесенным досочкам степенно ступала Кажена. Дочь купца подошла к Итриде и встала рядом с ней, спрятав руки в широкие рукава.
– Прости, Итрида. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Я веду себя с тобой так, как привыкла обращаться с женщинами, но все забываю, что ты иная. Обещаю, что отныне не буду пытаться указывать тебе, что делать. Ведь я хочу, чтобы ты стала моей гостьей, а не врагом.
Гостьей. Не другом.
Кажена была осторожна в словах, как лисица. Не спешила панибратствовать с бродяжницей, но собиралась связать ее узами гостеприимства. Итрида скрыла усмешку и склонила голову, принимая извинение Кажены.
Стражи на пристани внимательно просмотрели бумаги Кажены. Приняли от нее плату за вход в город – ровно столько, сколько значилось в княжеском указе, и ни чешуйкой больше, – и вернулись к своим постам. Маленькая процессия направилась к воротам Червена.
При мысли о том, что вот-вот увидит сказочный Красный город, у Итриды засосало под ложечкой. Бродяжница с затаенной надеждой глянула на Мария: ну как он скажет, что у них еще есть пара дней в запасе, и дозволит прогуляться по столичным улочкам? Но дейвас был хмур и молчалив. Болотник смотрел на город как на нечто глубоко ему неприятное.
Но все мысли вылетели из головы Итриды, когда перед ними распахнулись ворота и Червен обрушился на нее красками, шумом и толчеей. Итрида застыла, совсем по-детски открыв рот. На ее щеках вспыхнул румянец, как у простой девки, увидавшей красивого парня. И, пожалуй, именно так она себя и чувствовала. Итрида влюбилась с первого вздоха – но не в человека, а в город.
* * *
В Каменке у семьи Кожемяк был добротный терем в два этажа. Макушку его украшали флюгера с красными петухами, которые защищали добро от пожаров. В небольшом городке терем смотрелся броско и был хорошо заметен среди низкорослых изб простых горожан. В Червене терем был такой же, только окружали его не менее богатые дома: даже одноэтажные, они смотрелись важно и дорого.
Кажена по пути объяснила, что на Рябиновой улице издавна селились только обеспеченные
