на разницу в возрасте.

– Уверен, я смогу ее удержать. Но всё потом. Кажется, сейчас у нас есть дела поважнее.

Словно в ответ на слова дейваса из-за полотняной перегородки вышла Итрида. Она переоделась и перетянула волосы шнурком. Бродяжница то и дело неловко поводила плечом и пыталась ощупать болезненно горячую кожу.

– Что-то не так? – Санэл поднялся ей навстречу.

– Не понимаю. Чувство, словно я поранилась. Но раны нет, я ничего не нахожу. Можешь проверить?

Итрида повернулась спиной к Санэлу. Марий вдруг ощутил странный порыв загородить ее от мальчишки, от его пальцев, изучающе скользнувших по ее коже, которую она так спокойно оголила перед ним. Рудознатец вдруг побледнел и быстро глянул на Мария, взглядом прося о помощи. Дейвас подошел, скользнул взглядом по изящной линии женской спины и поспешил отвернуться. Но в следующий миг Марий забыл обо всех чувствах, что слишком часто донимали его в последние дни.

На спине Итриды, чуть ниже плеч, сверкала и переливалась крохотная капля. Марий попытался было тронуть ее, как только что пробовал Санэл, но его пальцы ощутили лишь тепло человеческого тела – ни каменной твердости, ни режущих граней, ничего. Марий видел его – осколок Огнь-Камня, мерцающий прямо в коже Итриды, – но коснуться не мог.

– Что там? – взволнованно спросила Итрида.

– Так вот как Дева подарила тебе власть над огнем, – медленно проговорил Марий.

Болотнику вспомнился рассказ Йуллы о камне, который Опа ленный прижимал к несчастной Анушке, да только тот рассыпался в пыль. Мысли дейваса перепрыгнули на рассказ Дваэлиса о сгоревшей самовиле. Тут же Марий припомнил и Опаленных, созданных из птицелюдок, так похожих на самовил…

Осознание оглушило его.

Марий сжал пальцами переносицу, пытаясь унять разгорающуюся головную боль. Одна часть его рвалась в Школу Дейва, выла и билась внутри, заставляя бежать, лететь, ползти, но добраться до своих, собрать все силы и бросить их на выслеживание самовилы, задумавшей наполнить Беловодье тварями, созданными при помощи украденного ею огня.

Другая понимала, что он обнаружил лишь замок, а ключ сейчас стоит перед ним, растерянно глядя то на него, то на Санэла.

Марий нашел в себе силы улыбнуться Итриде. Он думал, что его улыбка больше похожа на оскал, но девушка расслабилась и даже едва заметно улыбнулась в ответ.

– Теперь частица Огнь-Камня будет с тобой всегда. Думаю, именно она усмирила твой огонь. И знаешь… это красиво. Санэл, – Марий негромко позвал вздрогнувшего рудознатца. – Итрида ведь просила волка. Думаю, это необычное украшение хорошо впишется в рисунок.

Санэл кивнул, все еще неверяще разглядывая радужную каплю. Марий не стал ждать, пока орленок справится с волнением, и вернулся на облюбованное место возле очага. Санэл проводил Итриду к широкой лавке, помог лечь и распутать шнуровку на спине. Полумрак и пляшущие отсветы пламени смягчили очертания ее крепкого тела, и Итрида вдруг показалась Марию очень хрупкой и уязвимой. Дейвас отвел глаза и крепче стиснул кружку, в которой медленно остывал настой горных трав. Напиток дал ему Санэл, чтобы дейваса не свалила обычная горячка.

Тонкая игла в руках Санэла прочертила первую линию на усыпанной родинками коже. Итрида вздрогнула и едва слышно застонала. Зубы Мария клацнули по краю кружки, соскользнули, и дейвас выругался, чувствуя, как рот наполняется кровью из прокушенной губы.

Вслед за движением иглы на спине Итриды появлялись линии. Они вспыхивали красным, а когда свет гас, на коже оставались тонкие черные разводы, медленно сливающиеся в единую картину. Девушка дрожала и кусала губы. Она сгорбилась, и острые лопатки грозили вот-вот прорвать тонкую кожу. На лбу выступила испарина. Санэл работал быстро и молча, наполняя иглу краской и продолжая вдыхать жизнь в рисунок, впечатывающийся в тело Итриды. Иногда он промакивал чистой тряпицей особенно глубокие линии, и кровь на ткани мешалась с чернилами. Итрида дышала все тяжелее. Марий сам не за метил, когда оказался рядом, – когда она вскрикнула или когда снова вздрогнула, едва не упав с лавки? Только рука Санэла не позволила ей отодвинуться, уходя от касания иглы.

Марий накрыл ладонями руки девушки, вцепившиеся в жалобно заскрипевшее дерево, и прижался лбом к ее горячему мокрому лбу. Ресницы Итриды затрепетали, и она попыталась открыть глаза.

– Зачем ты наказываешь себя, Огонек? – неожиданно для себя самого спросил Марий.

Его голос прозвучал так, словно что-то мешало ему дышать. Кто-то, чье имя Марий сейчас не сумел бы припомнить, когда-то уже спрашивал Итриду об этом. И ответ дейвас знал еще до того, как услышал его от Итриды.

– Чтобы помнить свои ошибки, – тихо отозвалась она.

И в этот миг Санэл провел последнюю линию.

* * *

Едва рудознатец отнял иглу от тела Итриды, как бродяжницу окутал свет.

Он изливался из завершенного рисунка, ровный и сильный, цветом словно солнце в золотой час. Рудознатец отшатнулся, закрывая лицо рукой, по смуглым щекам хлынули слезы. Марий только крепко зажмурился и отвернулся от Итриды, но руки не убрал – напротив, сильнее сжал ее пальцы, пытаясь касанием сказать ей нечто важное. Огненосица выгнулась в безмолвном крике, словно рисунок причинял ей боль. Все продлилось едва ли мгновение – свет погас, и обессилевшая Итрида упала на руки Мария, уткнувшись лбом ему в плечо. Дейвас похолодел, когда понял, что Итрида не шевелится, а тело ее непривычно тяжело, но сказать ничего не успел. Санэл тронул его за локоть и жестом показал, чтобы он уложил бесчувственную девушку на лавку.

– Она всего-навсего спит. Итрида отдала много сил этому рисунку. Да и я тоже. Сам не знаю, что на меня нашло; нужно было позвать кого-то более опытного в нанесении татуировки… Но… краска из Нави – я впервые держал в руках нечто подобное и…

– Санэл, – Марий негромко прервал смущенного рудознатца. – Хватит каяться. Уверен, Ясмена не была бы против, чтобы рисунок нанес именно ты.

– Ты правда так думаешь? – сын старейшины поднял на него пристыженный взгляд и закусил губу.

Марий кивнул, и Санэл несмело улыбнулся. Потом вспомнил нечто важное и подался вперед, схватив дейваса за рукав:

– Пока я делал рисунок, я кое-что понял, Марий! Это оберег. Очень могущественный, но сработать он может лишь однажды.

– А что будет с Итридой? – быстро спросил дейвас.

Рудознатец в ответ вскинул обе ладони и повел ими из стороны в сторону.

– Ничего. Татуировка станет простым рисунком. Таким же, как у нас с тобой. Для Итки он не опасен. Она может прожить с ним всю жизнь, и он никогда не сработает.

– Уже зовешь ее Иткой? – усмехнулся дейвас, разглядывая лицо спящей Итриды.

Санэл покраснел, опустил глаза в пол и забормотал что-то