что согласились коммунисты, – это дать отсрочку парламенту в принятии решения о самороспуске до следующего утра[161]. Если в течение ночи большевики не получат ответа, они угрожали начать вооруженное восстание и запретить деятельность всех политических партий Азербайджана.

После Гаджинского выступили социалисты (С.А. Агамали оглы, А. Сафикюрдский), иттихадисты (К. Карабеков и С.М. Ганизаде), лидер «Мусавата» М.Э. Расулзаде.

Социалисты настаивали на трактовке происходящих событий как передачи власти от партии «Мусават» большевикам. Агамали оглы в воспоминаниях приводит текст своего выступления: «Никто не осмелится затеять какое-либо сопротивление, никто не осмелится подвергнуть разрухе город и пролить напрасно кровь невинных. Ни капли крови. И за что? За то, что происходит перемена власти и взамен Усуббекова, Хойского и прочих сторонников дармоедов и бездельников (прим.: имеются в виду помещики и буржуазия) у власти станут Нариманов, Мирза Давуд и другие, то есть сторонники интересов рабочих и крестьян. Кто осмелится сопротивляться… Надо спешить – время дорого»[162]. С подобной трактовкой были согласны и представители других партий, в частности иттихадисты[163].

Кроме того, национально ориентированные, протурецкие и религиозные круги азербайджанского общества рассматривали приход Красной армии как часть борьбы народов Востока, мусульман с западными колонизаторами, а не как возвращение русских империалистов[164]. Этому способствовала позиция находившихся в Баку турок, считавших, что «Мусават» ищет поддержки у Антанты, а Красная армия идет на помощь революционной Турции.

Около 11 часов ночи 27 апреля практически все депутаты парламента АДР, в том числе и от партии «Мусават», проголосовали за передачу власти большевикам, поставив условия:

«1) что сохраняется полная независимость Азербайджана, управляемого Советской властью;

2) что созданное правительство Азербайджанской коммунистической партии будет временным органом;

3) что окончательная форма управления Азербайджана, независимо от всяких внешних давлений, определяется высшим законодательным учреждением Азербайджана в лице Совета рабочих, крестьянских и аскерских депутатов Азербайджана;

4) что остаются все служащие правительственных учреждений на своих местах, замещаются только лица, занимающие ответственные посты;

5) что новообразовавшееся коммунистическое временное правительство гарантирует неприкосновенность жизни и имущества членов правительства и Парламента;

6) что примет меры к недопущению вступления Красной армии с боем в г. Баку и

7) что новое правительство будет бороться решительными мерами и имеющимися в его распоряжении средствами со всеми внешними силами, имеющими целью поработить независимость Азербайджана, откуда бы они не исходили»[165].

Эпилог

В ночь с 27 на 28 апреля на вокзале в Баку развернулись драматические события. Начальник азербайджанских железных дорог Мелик-Асланов сознавал всю тяжесть положения и, готовясь к эвакуации в Гянджу, еще днем приказал сформировать специальный пассажирский поезд. К этому поезду был прицеплен вагон, нагруженный средствами Азербайджанского государственного банка в размере 96 млн рублей. Вечером, еще до завершения заседания парламента, Мелик-Асланов прибыл на вокзал вместе с начальником охраны железных дорог. Однако в 11 ночи их, уже севших в поезд, арестовали прибывшие представители большевиков во главе, по всей видимости, с А. Алимовым. Семья бывшего главы правительства Усуббекова была задержана в том же поезде, но вскоре отпущена. Самого Усуббекова с ними не было. Отрядом турок под руководством Алимова был также задержан еще один сформированный служебный поезд, который планировал уйти в Гянджу[166].

Никому из первых лиц «мусаватистского» Азербайджана, равно как и представителям иностранных дипломатических миссий, покинуть Баку в ночь с 27 на 28 апреля не удалось. Генерал-губернатор Баку М.Г. Тлехас был арестован вместе с бывшим градоначальником Гудиевым, начальником контрразведки Шахсуваровым, как, по выражению журналистов «Известий…», «душители рабочих»[167].

В половине 4-го утра на станцию Беладжары (Биладжари) вошли бронепоезда Красной армии[168].

Глава 3

Первые дни АССР

Коммунист-подпольщик, моторист бакинской береговой радиостанции Иван Баданов в 1922 году опубликовал свои воспоминания о ночи, когда произошел переворот: «Нам дают задание – во что бы то ни стало передать последнюю радиотелеграмму и затем, испортив радиостанцию, самим скрыться… Это делалось для того, чтобы в случае неудачи восстания правительство не могло снестись по радио с Тифлисом и просить меньшевиков о помощи войсками… После совещания решили прибегнуть к крайнему средству. На радиостанции находились два радиотелеграфиста турка. Их вызвали в штаб турецкой кемалистской группы и посвятили в тайну нашей подпольной организации; указали, что между Советским правительством и кемалистами есть связь по вопросу о советизации Закавказья и что через Закавказье Советская власть будет помогать кемалистам в борьбе их против Антанты. Турецко-кемалистский штаб дал инструкцию радиотелеграфистам Халилу и Вели исполнять мои задания. В ночь с 26 на 27-ое апреля нужно было передать в Москву радиотелеграмму о том, что в Баку произошел переворот и что мы просим ввести в Баку Красные войска. Я договорился с турецким телеграфистом, чтобы сегодня ночью он во что бы то ни стало на время заменил Азербайджанского контролера (прим.: сотрудника МВД) на дежурстве, а в это время мы передадим в Астрахань радиотелеграмму. Мы купили водку, Халил пригласил мусаватского контролера с дежурства в общежитие, а другой турок пошел его сменить. Без сомнения, они друг другу доверяли. И в это время, пока еще в Баку было мусаватское правительство, в Москву полетела радиотелеграмма: «Всем, всем, Москва. Ленину. В Баку совершен переворот. Мусаватское правительство свергнуто. Не имея возможности своими собственными силами остановить натиск контрреволюции, просим ввести Красные войска…»… Население Баку просыпается утром 28 апреля под звуки Интернационала. По улицам маршируют с Красными флагами и возгласами: «Да здравствует власть Советов»!.. Реввоенсовет 11-й армии постановил наградить за работу в подполье золотыми и серебрянными часами прямых и косвенных участников работы на радиостанции»[169].

Очевидно, Баданов по какой-то причине перепутал даты. Радиограмма была принята Астраханью в ночь с 27 на 28 апреля: командующий Каспийской флотилией Раскольников и чрезуполсовобороны Иван Бабкин передали её содержание в Москву именно тогда[170]. Во всех без исключения именах в телеграмме, легшей на стол В.И. Ленину, были сделаны ошибки. Нариманов превратился в Нариматова, а Али-Гейдар Караев в Али-Гей Дакараева, что говорит об отсутствии подробных сведений о подготовке переворота в Баку у командования красными военно-морскими силами на Каспии.

Получение Москвой радиограммы Времревкома 28 апреля подтверждается и косвенно. На следующий день, 29 апреля, о перевороте в Баку на Всероссийском съезде рабочих стекло-фарфорового производства заявил В.И. Ленин: «вчера же нами была получена весть из Баку, которая указывает, что положение Советской России направляется к лучшему; мы знаем, что наша промышленность стоит без топлива, и вот мы получили весть, что бакинский пролетариат взял