― Сколько солдат погибло, пытаясь оседлать его?

Райан смотрит в потолок и бормочет:

― Ни один не прожил достаточно долго, чтобы попытаться.

― Именно. ― Я выхватываю у него книгу. ― Это необходимо. Я знаю, что делаю. Ты должен мне доверять. — Я кладу ладонь на книгу. ― Моя мама…

Мой голос ломается на этом слове. Я использовала его так редко, что оно звучит как чужое на моих губах.

Прочистив горло, я пробую снова.

― Перед тем, как умереть, мама научила меня трем вещам: читать, разводить огонь и ездить на лошадях. Она сказала, что это все, что нужно девушке в этой жизни. Она никогда не рассказывала о своем прошлом до брака с моим отцом, но, как я понимаю, ее учили женским занятиям ― шитью, готовке, танцам, ― и она хотела для меня другой жизни.

― К счастью для тебя, ― ровно произносит Райан, ― мне плевать, умеет ли моя жена штопать носки. Я бы предпочел, чтобы ты приручила единорога. В этом мы с твоей матерью единодушны.

Странные волны удовольствия охватывают меня от его замечания. Я продолжаю:

― Она тренировала лошадей. Я видела, как она делала это десятки раз, с неоседланными годовалыми жеребятами, старыми меринами и даже дикими жеребцами, пойманными на южных равнинах. Нужно время, чтобы завоевать доверие лошади.

Он проводит пальцем по линии челюсти, и проходит минута, прежде чем он говорит более размеренно:

― Я могу быть терпеливым человеком, певчая птичка, но мой отец не разделяет эту добродетель. Если он обнаружит, что ты читаешь чудовищу сказки, вместо того чтобы подчинить его себе, он примет меры, чтобы ускорить обучение. Он уже сомневается в масштабах твоих способностей.

Не знаю, что это могут быть за меры, но предостерегающего тона Райана достаточно, чтобы меня пробрало до костей. К лучшему или худшему, но мы с Райаном теперь партнеры. Он знает своего отца лучше, чем я, поэтому я должна доверять ему в этом вопросе.

― Сколько времени это займет? ― Он складывает руки, его лицо напряжено, но его раздражение, похоже, направлено не на меня.

― Шесть месяцев.

― У нас нет шести месяцев. У нас нет даже трех месяцев. Я отдал приказ переоборудовать старый армейский барак в тренировочную конюшню. Он сделан из камня, так что зверь не сможет ничего поджечь. Мои строители сконструировали особую крышу, которая не пропускает солнечный свет до тех пор, пока мы сами не откроем ее. К Мидтэйну ты должна уверенно управлять единорогом и его огнем.

Я вздыхаю.

― Это невозможно…

Райан опускает руку.

― Король Йоруун умирает. Бессмертные пробуждаются, если верить слухам. Их звери уже бродят по нашему миру. За то время, что ты просишь, чтобы приручить этого монстра, волканцы могут сжечь Астаньон дотла. Все, что нужно королю Рашийону, ― это найти и пробудить одного бога, поклясться служить ему, и Волкания станет владеть топором Вэйла, или стрелами Артейна, или жгучим солнечным светом Самара. Оборона нашего королевства слаба. Старый Корос больше полагается на моих наемников, охраняющих границы, чем на собственную королевскую армию, которая плохо обучена и не надежна. Если Астаньон хочет защитить себя, ему нужно оружие, способное соперничать с самими богами.

Наши головы поворачиваются к единорогу, который стучит копытом и фыркает.

Ты не можешь начать историю и не закончить ее, фея! ― Ругается он.

Мне хочется покачать головой на слова этого неуступчивого создания ― видимо, единороги и лошади не так уж сильно отличаются друг от друга, когда дело доходит до упрямства.

Скоро, ― говорю я, тряся книгой в воздухе, словно он требовательный ребенок.

Он фыркает, отворачивается и бормочет:

Твоя жестокость не знает предела.

Я снова поворачиваюсь лицом к Райану.

― Угроза, о которой ты говоришь, возможно, существует, но как мне убедиться, что ты хочешь защитить Астаньон, а не просто занять трон?

В ухмылке Райана есть что-то теплое, как будто он ценит то, как легко я догадываюсь о его мотивах.

― Я не буду притворяться, что не хочу быть королем. Короля Йорууна никто не видел уже несколько недель, и мои шпионы говорят, что он не покидал своих покоев. В Старом Коросе творится что-то странное. Его смерть неминуема; когда это случится, Астаньону понадобится сильный приемник, чтобы встретить Третье возвращение фей.

Судя по тому, что я слышала, лорд Берольт уже попытался устроить так, чтобы Райан стал следующим в очереди на трон. Согласно Праву родства, трон должен перейти к ближайшему кровному родственнику короля Йорууна, которым является лорд Берольт, а затем к его старшим братьям ― Кендану и Лору.

Но лорд Берольт предпочитает действовать за кулисами. Кендан отказался от своего права, когда присоединился к королевской армии в Старом Коросе. А о Лоре никто не слышал уже почти десять лет ― с тех пор, как жестокие издевательства лорда Берольта заставили его покинуть дом.

Единственным вариантом остается Райан. Однако никакие подкупы не гарантируют желаемого результата. На корону претендуют десятки других людей, делая дикие заявления о кровных узах, хотя им придется доказать это, сдав пробу своей крови поцелованному богом мастеру крови. Однако даже у самого сильного соперника нет никаких кровных уз. Если верить слухам, Великий клирик Красной церкви начал кампанию среди элиты Старого Короса, чтобы превратить Астаньон из монархии в теократию с собой во главе.

То есть он хочет стать королем под другим титулом.

Однако такое смертоносное оружие, как единорог, может гарантировать, что корона достанется Райану.

Я вскакиваю на ноги и бросаю книгу на стул.

― Я согласилась помочь приручить единорога, потому что он может защитить Астаньон, а не ради удовлетворения твоих амбиций.

Его темные глаза вспыхивают.

― Дорогая, это просто разные стороны одной медали.

Когда я отступаю назад, разочарование бурлит во мне, а над моим правым плечом нависает тень.

Обжигающее дыхание заставляет волосы на моей шее встать дыбом.

В нос ударяет запах серы.

Я не могу отойти