Кинжал таинственным образом появился на моем комоде несколько дней назад. Мне не пришлось долго гадать, чтобы понять, чей это подарок. Бастен сказал мне во время нашего путешествия, что сделает нож подходящего мне размера, и на этот раз он сдержал свое обещание.

Хотя я благодарна за кинжал, мне не нравится мысль, что Бастен просто влез в мое окно. Это единственный способ, которым он мог попасть внутрь. Ночью у моей двери всегда стоит Максимэн или другой охранник, а я ставлю стул, чтобы заблокировать дверь для слуг на случай, если Райан или, того хуже, лорд Берольт решат заглянуть ко мне в полночь.

Ну что ж, Бастен больше не будет пробираться ко мне когда захочет, ― язвительно думаю я. Я приняла кое-какие меры для этого.

― Хорошо, что Максимэн гоняется за одним из твоих питомцев. ― Райан говорит прямо, когда мы остаемся одни. ― Моя семья на другом конце города, ужинает в «Серебряном кубке». Никто не заметит, если мы с тобой спустимся в подвал на несколько часов.

Мой желудок сжимается от волнения.

― Мы начнем тренировать единорога?

Странное чувство ― делить этот секрет с Райаном. Испытывать волнение с этим мужчиной, который поступил со мной так жестоко. Но я ничего не могу с собой поделать. Возбуждение от того, что скоро я попытаюсь пообщаться с единорогом разжигает во мне неоспоримую вибрацию от кончиков пальцев ног до горла.

― Это зависит от того, сможешь ли ты ездить верхом в этом платье, ― говорит Райан, не сводя глаз с моих изгибов.

― А кто говорил о верховой езде?

― Это традиционное занятие для лошадей, если только ты не планируешь научить ее танцевать вальс?

Я закатываю глаза.

― Во-первых, единорог ― это он, а не она. Во-вторых, он не лошадь. На то, чтобы оседлать спокойную лошадь, могут уйти месяцы, так сколько, по-твоему, пройдет времени, прежде чем злобное создание фей позволит мне сесть себе на спину? ― Я качаю головой. ― Первые несколько занятий нужны только для того, чтобы он привык к моему присутствию.

Я беру верхнюю книгу из своей стопки «Гонка Солнца и Луны и другие сказки фей».

― Я хочу, чтобы остальные книги отнесли в мою комнату. Если я хочу добиться прогресса с этим существом, мне нужно узнать о нем все, что можно.

Я готовлюсь спорить, ведь грамотность редко поощряется среди благородных женщин, но Райан лишь пожимает плечами.

― Договорились. А теперь надень мой плащ. Там холодно.

Мы проходим через нижний уровень холодильных хранилищ, заполненных картофелем, спускаемся по лестнице, затем по извилистому коридору, перекрытому железными решетчатыми воротами. Райан отпирает их и ведет меня в заброшенный туннель, в котором царит кромешная тьма. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем мы наконец видим впереди свет, исходящий от развалин бывшей конюшни.

Ненавижу это место! ― Раздается у меня в голове рокочущий голос зверя, и в это же время он бьет массивным копытом по железным воротам. ― Воняет железом. Воняет человеком. На сене блохи, люди. БЛОХИ!

Невезучий Золотой Страж садится на стул в углу, как можно дальше от стойла единорога. Я говорю ― невезучий, потому что он должен знать, скольких его предшественников убил единорог ― и что те, кто выжил, погибли от клинка Райана, чтобы сохранить в тайне существование этого зверя.

Я сжимаю книгу в кожаном переплете перед собой как щит, осмеливаясь шагнуть ближе.

И снова здравствуй, друг, ― говорю я единорогу.

Его дикие глаза закатываются, сверкая белками, а массивная голова поворачивается ко мне. С тех пор как я впервые заговорила с ним чуть больше недели назад, он стал спокойнее. Или, по крайней мере, стал более последовательным в своих жалобах. Могу только представить, какое это было облегчение ― услышать добрый, внятный голос после года заточения здесь, внизу.

Фея вернулась, ― говорит он, глядя на меня с настороженным презрением.

Я не пытаюсь его поправить. Единственными людьми, которые когда-либо общались с ним, были древние Бессмертные тысячу лет назад, поэтому он считает, что я, должно быть, одна из них.

Верно, ― говорю я ему. ― Я пришла навестить тебя. И принесла угощение.

Я забираю табуретку у Золотого Стража, который с радостью отходит в сторону. Когда я лезу в сумку и достаю горсть клубники ― любимое лакомство Мист, ― он фыркает.

Не интересно.

Я подтаскиваю табурет поближе к кабинке, осторожно оставляя расстояние в добрых пять шагов. Затем открываю книгу.

― «Гонка Солнца и Луны», ― читаю я. ― В эпоху второго возвращения Бессмертных близнецы Самар, бог дня, и Фрасия, богиня ночи, ― оказались в большом противоречии друг с другом. В течение целого года они вели жестокую войну за обладание небом. Солнечные стрелы Самара без конца испепеляли землю, иссушая озера и ручьи. Фрасия в ответ устроила вечную ночь, от которой засохли посевы, а люди бросились в бегство…

― Что, во имя богов, ты делаешь? ― шипит Райан, его рот приоткрывается от изумления.

Большим пальцем я отмечаю страницу в книге.

― Единорогу нужно привыкнуть к звуку моего голоса. К моему настоящему голосу, я имею в виду, а также к мысленному, который я использую для общения с ним.

― Ты будешь читать ему гребаные сказки на ночь?

Я откидываюсь на спинку стула, проводя пальцем по обложке книги.

― Ты бы предпочел, чтобы я читала вслух список всех азартных игроков, которых ты втянул в долги, начиная с Чарлина Дэрроу?

Брови Райана хмурятся. Он подходит и берет у меня книгу, перелистывая страницы, пока не находит иллюстрацию бессмертной Солены, скачущей верхом на единороге.

Он читает подпись.

― Когда я смогла оседлать зверя, я стала управлять им, и мы двигались как единое целое. Видишь, певчая птичка? Все, что тебе нужно сделать, написано в древних текстах. Солена приручила единорога, оседлав его, а не читая ему.

Я сжимаю переносицу, скрывая нетерпение.