Шрифт:
Закладка:
Глава 5 Хрюша
В библиотеке церкви всегда было хорошо и уютно. Солнечные лучи мягко пробивались сквозь цветные витражи, высвечивая призрачные клубы пыли, поднятые перелистыванием тяжёлых старых фолиантов. Мягко поскрёбывали перья писцов, шелестели страницы. Хрюша сидел за очередной книгой, повествующей о том, как пятеро великих богов создали землю и людей, чтобы те могли их славить, когда в скриптории послышался тихий шёпот.
— Хорхе? Хорхе, где ты, сын мой?
— Здесь, отец.
В комнату вошёл священник, невысокий и лысоватый, его сморщенное будто мочёное яблоко лицо, словно источало умиротворение и покой.
— Снова корпишь над книгами?
— Да, отец.
Священник погладил Хорхе морщинистой рукой по голове.
— Умница, сын мой. Ты знаешь, тебя ждала бы великая церковная карьера, если бы ты захотел стать послушником нашего монастыря.
Хорхе грустно вздохнул.
— Это моя заветная мечта, отец. Но вы, к сожалению, только лишь мой духовный отец. Мой же кровный папенька мечтает, чтобы я пошёл по военной карьере.
Священник сокрушённо покачал головой.
— Ты не воин, Хорхе, а начинающий учёный и богослов, тебе прочится большое будущее в этой области, помяни мои слова. Боги не создали тебя солдатом, чтобы там не грезил себе твой отец.
Хорхе почувствовал, что к горлу подступает ком.
— И дня не проходит, что отец не рассказывал мне, как в битве у Чёрной Реки он собственноручно убил трёх рыцарей и взял в плен барона Бобенброка. И что, дескать, вот так и он смог купить свою мясную лавку, а значит и мне надо идти в военные. Что там я добуду себе славу, опыт, деньги, женщин и стану, наконец, настоящим мужчиной.
Священник снова сокрушённо покачал головой и осенил себя Знаком Пятерых — провёл раскрытой ладонью над лицом.
— На всё воля богов, будет так, как будет.
Хорхе кивнул, хотя боги, казалось, отвернулись от него в этом вопросе.
— Так зачем вы искали меня, отче?
— Ступай домой, Хорхе, сын мой, я слышал, отец уже ищет тебя.
Вздохнув, Хорхе бережно закрыл книгу и, ссутулившись, побрёл домой.
Хорхе-старший более всего внешне походил на гигантского бульдога, который решил по каким-то своим собачьим причинам пройтись на двух задних лапах. Отец восседал в кресле перед камином, с неизменным стаканом тёплого пива. Спросить, почему пить его надо именно тёплым, было бы большой ошибкой — вас бы ждал двухчасовой рассказ о том, как всё войско при осаде какой-то очередной безымянной крепости страдало от дизентерии, и только благодаря этому чудодейственному напитку отец был единственным, кто уберегся. С тех пор каждый день его неизменно проходил под стаканчик. Хорхе-старший шумно отхлёбывал пиво, мирно потрескивал огонь. Каминную полку над очагом украшала голова кабана, на которую был натянут ржавый помятый шлем.
— Хорхе-младший, сын, подойди ближе.
Хорхе почувствовал, как у него заныло под ложечкой, но куда было деваться.
— Да, отец?
— Я тебе рассказывал, как в битве у Черной Реки убил четырёх рыцарей и взял в плен барона Бобенброка?
Последний раз был не далее как вчера. А до этого позавчера и каждый божий день до того. Тёплое пиво в лошадиных дозах, возможно, действительно уберегало отца от дизентерии, но явно плохо сказывалось на его памяти.
— Кажется, рыцарей было трое, отец.
Хорхе-старший набычился.
— Ах ты, счетовод мелкий, ты где считать научился? А? В книжках своих умных? Я тебя спрашиваю, это там тебе написали, что надо отцу перечить, червь ты книжный?
— Нет, отец, простите меня.
— Так, где ты был?
Вместо ответа где он был, Хорхе подумал, что больше всего он хотел бы сейчас оказаться за много миль отсюда, подальше от этого разговора, от которого недвусмысленно смердело будущими неприятностями.
— Понимаете, отец, я с друзьями выпивал в кабаке. Мы нализались, как свиньи, вдрызг, я облевался, упал и отключился мертвецким сном. А когда проснулся, обнаружил себя в кровати с прекрасной девушкой. Мы всё утро занимались любовью, когда ворвались её братья и застукали нас, так что завтра у меня дуэль.
Хорхе-старший окинул его подозрительным взглядом и взял сына за руку.
— Это что, пыль? Пыль, я тебя спрашиваю? Знаешь, где бывает пыль, сын? На книгах!
— Ваша логика немного хромает, отец.
— Ты у меня сам сейчас хромать будешь вместе с этой твоей девкой Логикой, или как её там. Так, признавайся, опять ходил в свою библиотеку, червяк ты бесхребетный?
Хрюша подавил рыдания.
— Да, отец.
Горестный вопль вырвался из груди Хорхе-старшего.
— Я так и знал. Ты мне всё наврал про то, какой ты алкоголик и бабник. Я так и знал. Так и знал, седьмое пекло. Я вырастил на свою беду бесхребетного книгочея, а не настоящего мужика. Ну, ничего, ничего, армия ещё сделает из тебя мужчину.
— Я не гожусь в воины, отец.
Предчувствие чего-то нехорошего чёрным кулаком сжало сердце Хрюши.
— Бред это всё. Армия из кого хочешь сделает мужчину! В твои годы я был таким же пузаном, как и ты, сын. И вот посмотри на меня теперь, я убил пять рыцарей в битве у Чёрной Речки и до сих пор силён как бык и строен, как боевой конь.
С этими словами он хлопнул себя по могучему пузу так, что жир заколыхался. В голове Хорхе закрутились картинки, слова складывались в предложения, предложения обретали форму неопровержимых фактов и доводов. Под весом этих обстоятельств отец должен был признать, что Хорхе-младший совершенно не годился в солдаты и самое лучшее, что для него подойдет, это до конца жизни заседать в библиотеке, в окружении сотен книг. Увы, на всё что его хватило, как только он открыл рот, это на жалкий птичий писк:
— Папенька, я не гожусь в солдаты.
— Да что ты заладил, тьфу, — Хорхе-старший встал с
