- Однажды, я был богат, очень богат и почти уже держал в своих руках такие деньжищи, что тебе не и снились, моя прекрасноокая дева.

Луиза очень умело сделала вид, будто застеснялась комплимента.

- Почти – не считается, а уж тем более в мечтах твоих. Там ты, поди, и богат и меня видишь, а как просыпаешься, так и сапог нет, а в кулачке только твой стручок зажат.

Она достала из складок юбки веер и начала демонстративно им обмахиваться.

- И вообще, мой юный принц, вы отвлекаете меня от работы. А несчастной девушке вроде меня, некогда разводить праздные беседы, нужно работать, не покладая рук и рта.

От этих слов у Генри приятно заныло в интересном месте, а Луиза засмеялась.

- Я имела в виду выступать на сцене и зазывать народ на представление. Думать даже не хочу, что тебе там померещилось. Фу-фу-фу тебе, проказник. Ладно, я пойду. Если надумаешь приобщиться к прекрасному и всё-таки посмотреть спектакль, я живу тут неподалёку, в постоялом дворе «Мягкие лапки».

- Странное название.

- Вполне понятное – не будешь ступать там, как кошечка, на мягких лапках, отправишься с вещами на выход.

Луиза помахала ему рукой и собиралась уходить.

- Постой, золотце моё. Я тут новенький в вашем городе, ничего не знаю, может, проводишь меня?

Она окинула его ироничным взглядом.

- Я бы может и проводила, да только по тебе не скажешь, что ты и сам знаешь, куда тебе надо.

- Ты очень догадливая.

- А ты очень приставучий. Куда же тебя проводить-то?

Генри призадумался.

- Мне бы работу найти.

- Что за работу ищешь? Что умеешь?

- Да, в общем-то, ничего.

Луиза засмеялась.

- Подходяще. Может, тогда, в цех жриц любви? Будешь жрецом? Многие мужчины… Знаешь, скажем, так… играют за другую команду.

Генри передёрнуло.

- Нет уж, моя королева, спасибо, но мне моя невинность дорога, как батюшкино наследство. Мы передаем её из поколения в поколение по мужской линии.

Луиза засмеялась.

- Ладно, болтунишка, есть думаю, одно местечко, где примут в услужение даже такого растерянного цыплёнка, как ты.

Она взяла Генри под руку, что отозвалось в нём тяжелым дыханием и нервным сердцебиением, и куда-то повела. Они не спеша шли вдоль торговых рядов, когда их окликнул зазывала.

- Молодые люди, не проходите мимо! Крысы жареные, пареные, варёные, отварные и копчёные. Крысы с чесноком, в меду, с крапивой! Лучшие крысы на самый притязательный вкус, добрые люди!

Торговец улыбнулся остатками кривых зубов.

- Клянусь зубами матери, самые отборные и отожранные крысы, добрый господин, никакой кошатины, у меня же есть и вкус, и уважение к профессии, только крысы!

- Раньше он клялся своими зубами, - сказала Луиза, - как видишь, выводы на лицо.

Генри передёрнуло и Луиза, видимо, неправильно это истолковала.

- Голодаешь, золотце? Хочешь крыску?

- Нет, благодарю, - кривясь ответил Генри, но желудок снова сдал его с потрохами, предательски заурчав.

Луиза покачала головой.

- Какой вы сильный и гордый мужчина, мой прекрасный спутник. Помрёте с голоду, но жаловаться ни на что не станете?

Она заплатила половинку медного другому торговцу и протянула Генри большую горячую булку.

- Возьми и поешь, не хочу объясняться перед стражей, почему у меня на руке повис измождённый труп.

- Клянусь, моя императрица, что однажды я отплачу тебе тысячекратно за этот твой щедрый дар.

Генри жадно вцепился зубами в предложенную еду. Луиза засмеялась и закатив глаза, покачала головой.

- Буду ждать, но ты не слишком затягивай, в загробном мире деньги мне будут уже ни к чему.

Держась под руки, они прошли буквально весь пригород, прежде чем остановились у большой двухэтажной таверны на перекрёстке дорог. Большая свеженькая вывеска гласила «У дядюшки Мака» и изображала толстенного кота, облизывающего хвост. Художник так талантливо изобразил эту картину, что издалека она была похожа на большую букву «М».

- Вот мы и на месте, - сказал Луиза. - Я слышала, новые работники дяде Маку нужны. Ну как, нравится?

Генри только пожал плечами.

- Что сказать, место не хуже и не лучше других, но что стало с предыдущими работниками?

Жозефина тонко хихикнула и шлёпнула себя по губам кончиком веера.

- Не знаю, я кто тебе? Шериф? Слышала, бродячему рыцарю не понравилось обслуживание, он взял и всех трёх предыдущих работников в капусту пошинковал, сейчас сидит в башне, приговора дожидается. Оштрафуют бедолагу на монету серебром, не меньше. Зато в ближайшие дни у дядюшки Мака все пирожки будут с мясом.

Генри передёрнуло.

- Чувство юмора у тебя чёрное, как моя жизнь.

- Что есть, то есть, - согласилась Жозефина. - В нашем ремесле без чёрного юмора никуда. Но пирожки тут подают действительно с мясом. Ну что, не боишься?

- Подобный опыт работы у меня имеется, - с гордостью ответил Генри.

- Вот как? А мне-то казалось ты из благородных. Я-то надеялась, что ты мой переодетый принц, который спасёт меня от нищеты, а ты, оказывается, всего лишь маленький поварёнок? Ох-ох-ох, какое разочарование.

Она снова засмеялась, а Генри, сам не понимая почему, вновь покраснел, как варёный рак.

- Эй, дядюшка Мак, подойди сюда, - крикнула девушка.

Дядюшка Мак был толст, как надутый рыбий пузырь. Красные щёки и мясистый нос выдавали в нём любителя как следует выпить, а рыжие курчавые волосы торчали во все стороны, будто не расчёсывался он примерно никогда, что вкупе с сильной залысиной на макушке делало его круглую голову схожей с потрёпанной жизнью шваброй.

- Знакомьтесь, мальчики, этот красавчик - дядюшка Мак, хозяин этого прекрасного заведения, а это Генри. Он мой старый добрый друг, с которым я знакома уже тысячу лет и который очень нуждается в работе. Дядюшка Мак, будь зайчиком, приюти этого грязного цыплёнка к себе и не обижай его.

Жозефина кокетливо рассмеялась, а Мак надулся ещё больше, как петух, которого перехвалили.

- Так и быть, Жози, присмотрюсь к нему, раз уж ты просишь за него, монетка ты моя золотая.

- Ну, вот и чудненько, а мне пора возвращаться к работе, не скучайте, мальчики.

Жозефина послала им воздушный поцелуй и уплыла обратно, шелестя юбкой. Мужчины обернулись ей вслед, провожая взглядами её покачивающуюся круглую попку под облегающей юбкой.

- Хороша, чертовка, - сказал Мак и сердце Генри кольнуло ревностью. - Ладно. Ну, так что, работка нужна? А то Жозефиночка же не шутила, работничков новых я и вправду