Генри растёр замерзшие руки.

- Ну, благодарю отец, грех отказываться от доброй помощи.

Он запрыгнул на козлы и телега снова тронулась. Старик окинул его долгим изучающим взглядом. Выглядел Генри хуже некуда. Мокрый до нитки, сапоги остались на дне крепостного рва, ещё вчера модные синие бриджи стали чёрно-бурыми и прорвались в нескольких местах, поверх всего этого великолепия пришлось накинуть старую мешковину и подпоясаться гнилой верёвкой, чтобы хоть как-то согреться.

- Паршивые выдались деньки, да? – спросил старик. - Знавал ты, гляжу, времена куда лучше?

- Угу.

- Бродяжничаешь?

- Нет, просто погулять вышел.

- Хех. Тебя как звать-то, гуляка?

- Генри.

- А меня зови просто дедушкой. Вам, молодым, некогда имена запоминать, недосуг всё. Спешите куда-то постоянно, торопитесь. Что тебе до моего имени, сейчас, вот, пообщаемся, а больше уже и не свидимся никогда, и не вспомнишь меня.

Помолчали. Старик крякнул и пригладил бороду.

- Ты, Генри, стало быть, есть, поди, хочешь?

Желудок предательски заурчал.

- Кто же когда в этом мире есть не хотел?

- Тоже верно.

Старик перегнулся назад и достал из котомки краюху хлеба, половину от которой неожиданно ловко отрезал и протянул её Генри.

- На вон, покушай.

- Спасибо, добрый человек.

В секунду сгрыз Генри предложенный хлеб, и старикан достал флягу.

- На вон, глотни, согрейся.

Брага была крепкой и жутко кислой, сильно дающей в голову, но сейчас она показалась Генри нектаром богов. В животе разливалось приятное тепло.

Старик пошамкал губами.

- Эх, такую страну просрали.

Генри от неожиданности и крамольности таких слов аж поперхнулся брагой.

- Ну, как скажете.

Старик отмахнулся, будто ожидая, что Генри начнёт ему перечить и слов его вовсе не слышал.

- Ай, да что ты понимаешь, молодёжь. Я-то в твои годы, о-го-го, человеком уважаемым был, получал по четыре медных монеты в месяц, о как! И жил, как царь. А потом пришли эти и всю страну разворовали. Раньше как было? За пол-медяка можешь купить два пуда пирогов. За медяк – стадо коров. В мои-то времена монета была что надо монета. Ух, а что за пироги были, чудо, а не пироги. А сейчас дрянь одна. Сыплють всякие алхимические порошки только, тьфу. Рыба, рыба-то раньше водилась в реке, э-ге-гей, что твоя корова. Клянусь богами, одну рыбу выловишь, всем селом потом ешь её до конца года.

Генри горестно вздохнул и снова присосался к фляге, надеясь, что алкоголь поможет ему вырубиться поскорее, но тщетно. Старик всё продолжал ворчать, скрипя, как мельничные жернова.

- Вот король Лео Седьмой был хороший король… а потом эти пришли и разворовали всё! Всю страну просрали… вот наш король, Георг, вот не нравится он мне, разряженный, напомаженный какой-то весь, тьфу, одно слово, Урбон.

- Так он же из Каролинов, - подал голос Генри.

- Ну а какая разница, - отозвался старик, - что Урбон, что Каролин, я в сортах королей не разбираюсь.

- Вы правда нашего короля видели?

- Нет, конечно, - ответил старик. - Где я видеть его мог, по-твоему? Но что же мне теперь, мнения своего иметь нельзя?

Генри уставился в одну точку горизонта, а старик все бухтел и бухтел…

- По десять раз на дню мог, богом клянусь… я-то в те времена-то о-о-о… а эти что, страну разворовали, тьфу…

- Вы знаете, - не выдержал Генри, - я, пожалуй, лучше пешком пойду.

Старик недоуменно уставился на Генри

- Ну, иди, милок, коли хочешь, иди, дело барское…

- Спасибо за помощь, дедушка.

- Да ничего, береги себя.

Старик остановил телегу, Генри спрыгнул, помахал вознице рукой и пошёл дальше. Скоро повозка скрылась за поворотом дороги и Генри остался в одиночестве. Пасмурный день быстро сменился непроглядными сумерками, дорога всё так же была безлюдной, и Генри ничего не оставалось, кроме как мерно идти милю за милей, стараясь ни о чём не думать, но тяжёлые мысли прогнать было непросто. Лишившись всего в один момент, будущее его теперь было туманным и безрадостным. От проигрыша десяти золотых до долга размером с целую гору, всего в один вечер. Да что там, вечер, буквально в одну минуту. Великие Боги, пока Генри сидел за столом, он молился, чтобы его дешёвый трюк сработал. А когда же всё прошло именно так, как и задумывалось, жизнь обернулась полной катастрофой. У богов явно было чувство юмора, так тонко поиздеваться над Генри. Ему хотелось выть и лезть на стену, да только в поле никаких стен не было. Он тряхнул головой, отгоняя чёрные мысли. Теперь у него новая жизнь. Всё начинается с чистого листа. Просто вышел из дома, просто больше туда нельзя возвращаться. Вот так просто, ни к чему вспоминать дурное.

Дорога упиралась в небольшую речку, через которую был перекинут деревянный мост. Генри слабо представлял, где он вообще находится, не знал этой дороги и не знал названия реки.

- Так далеко я ещё никогда не заходил, - с тоской сказал он вслух сам себе, но пути назад не было, там его ждали головорезы Змеиного Глаза, так что ничего не оставалось, кроме как плюнуть на всё и дальше идти вперёд.

Он перешёл через мост и продолжил путь.

Стемнело окончательно, дорога вдоль леса едва виднелась во мраке, и спрятавшаяся за тучами Луна делу помочь не могла. Продолжая месить босыми ногами грязь, обессиленный Генри думал только о том, чтобы устроить где-то привал. Впереди он увидел небольшой свет костра. Генри остановился и задумался. Кто его знает, что за люди ночуют там, но другой вариант был только спать на ледяной земле, в грязи и холоде, под открытым небом, так что он особо ничем не рисковал. Генри направился к незнакомцам.

Возле маленького костра сидели трое мужчин. Телега, накрытая мешковиной, стояла в стороне от дороги, а стреноженный конь лениво бродил рядом, щипая жухлую траву.

- Здравствуйте, добрые люди, - как можно громе и стараясь не дрожать голосом, поприветствовал их Генри.

Мужчины обернулись.

- Ну, здравствуй, путник, коли не шутишь. Подходи, присаживайся к огню.

- Премного благодарен, - сказал Генри, - меня зовут Генри.

- Очень хорошо, - отозвался один из мужчин.

Так как представляться они и не думали, пришлось их прозвать про себя Высоким, Стариком и Карликом. Старик протянул бутерброд и Генри с